– Стерва, – пробормотал ей вслед Брукс Гамильтон. Он всегда недолюбливал Розалинду Рэндольф, полагая, что свояченица была слишком умна, чтобы ей хорошо жилось на свете, и она сама прекрасно знала это. Единственной трещиной в мраморном памятнике, который Брукс Гамильтон мысленно воздвиг Билли, было то, что по какой-то совершенно необъяснимой причине Билли Банкрофт явно остерегался своей падчерицы.– А вы как сюда попали? – прошипела Роз только что появившейся блондинке. – На этой церемонии могут присутствовать только те, кто получил персональное приглашение, а вас сюда не звали.Женщина вызывающе оглядела ее с головы до ног.– Посмотрим, каким тоном ты заговоришь со мной, когда я стану леди Банкрофт.Роз вытаращила глаза.– Когда вы станете кем? – Разве Билли еще не сказал тебе об этом?– Слишком много времени прошло с тех пор, как я в последний раз поверила тому, что он мне говорил.– Сейчас можешь не сомневаться – я действительно собираюсь выйти за него замуж. Как только пройдет приличествующее в таких случаях время для траура, разумеется, – поспешно добавила она.– Что-то не припомню, чтобы вы когда-либо поступали приличествующим образом, – рассмеялась Роз. – А сейчас убирайтесь с этой лужайки и чтобы в минуту вас вообще здесь не было, иначе я сделаю так, что вас публично и с позором выдворят отсюда! Сегодня мы похоронили мою мать, жену вашего любовника, и я не позволю, чтобы своим присутствием вы запятнали ее память. Вон отсюда!Роз говорила вполголоса, но каждое слово ее разило, как удар бича.Женщина гневно вспыхнула, но поставила бокал на место, туго запахнула черный норковый жакет – нелепый в эту теплынь – и, поспешно нацепив на нос солнцезащитные очки, быстро засеменила по мощеной дорожке по направлению к цепочке дубов, за которыми находилась главная подъездная аллея.Обернувшись, Роз уставилась на своего отчима, стоявшего в окружении женщин, – как всегда, подумала она, мысленно закусив губу. Словно ощутив на себе испепеляющий жар ее взгляда, он поднял голову и оглянулся. Встретившись с ней глазами, тотчас принял отрешенное выражение, как это случалось всегда, когда он сталкивался с чем-нибудь неприятным. Но он же первый и отвел взгляд.Подойдя к ближайшему слуге, Роз взяла с подноса узкий длинный бокал с шампанским и выпила его залпом.– Осторожнее, крошка. Это вино, и довольно крепкое, и пить его надо потихонечку, а не опрокидывать в рот, как какую-нибудь кока-колу!Роз обернулась и увидела перед собой Тони – Антонию Гэйлорд Ланкастер Стэндиш фон Ангальт – среднюю сестру матери, свою любимую тетку, улыбнувшуюся ей, но тут же ставшую озабоченной.– В чем дело, Роз? У тебя такой вид, словно ты только что потеряла целое состояние.– Мне только что сообщили нечто столь возмутительное, настолько выходящее за рамки элементарного приличия, что я до сих пор не верю собственным ушам!И Роз пересказала тете то, что услышала.Нижняя челюсть Тони фон Ангальт, до этого плотно прижатая к верхней, мгновенно отвалилась, и она, задрав голову, издала свой знаменитый гогочущий смех.– Ой, не могу! – завизжала она.Теперь настала очередь Роз удивленно раскрыть рот.– Что так?– Не более пяти минут назад я слышала это же заявление от Сисси Бейнбридж.– Сисси Бейнбридж?! – выпалила Роз.– Я тебя вовсе не разыгрываю. Да ты и сама знаешь, что у нее с Билли все это уже вертится Бог знает сколько времени.– Да, но...– Никаких «но». Она была очень серьезна, а Сисси, поверь мне, такое дается очень трудно.– Господи, теперь я уже и не знаю, что хуже...– Я знаю! Крашеная, конечно же! По крайней мере, Сисси одна из нас... Вот что, милая, нечего нос воротить, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду; кстати, Билли тоже это отлично понимает. Неужели ты думаешь, что после Ливи он позволит себе опуститься до уровня этой искусственной блондинки?Роз промолчала, но красноречивее всяких слов было выражение ее лица.– Ну хорошо, ты считаешь, что Билли уже некуда опускаться, пусть так, но, Роз, Билли раздает обещания женщинам, как раньше, когда я еще была девочкой, раздавали корсеты. И как корсеты эти были своего рода подношениями, так и слова его – подношения, не более того.– Плевать мне на то, кому и скольким из них он сделал предложение; меня бесит время, которое он выбрал для этого! Мы только что похоронили мою мать, его жену!Тони в упор посмотрела на нее.– Сладкая ты моя, Билли же постоянно сексуально озабочен; он же типичный старый, вечно голодный козел, которому всегда всего мало, это у него уже естественный рефлекс. Разве тебе не хочется, чтобы его наконец окрутила какая-нибудь стерва, которой осатанели бы его вечные похождения и которая задала бы ему отличную трепку при первой же измене, а? Лично мне такой оборот дела показался бы оч-ч-ч-чень привлекательным!Взглянув на озорные огоньки в зеленоватых глазах своей неугомонной тетки, Роз тоже не выдержала и рассмеялась.– Так-то оно лучше. Всегда помни, что твоя мать прекрасно знала истинного Билли, но делала вид, что этого не замечает.– Но сама-то ты поступаешь иначе.– Верно, но, сколько помнится, Ливи не любила поднимать шум, ты же сама знаешь.– Что «сама знаешь»? – послышался сзади глубокий грудной голос, и, обернувшись, они увидели старшую из сестер Гэйлорд – Корделию (Делию) Уинслоу.В отличие от младших сестер, Делия начала седеть в сорок лет, и теперь ее волосы были совсем серебряными. Ливи успешно боролась с сединой, составляя сама красители, а светлые от природы волосы Тони и этого не требовали. Делии было шестьдесят три года, Тони – пятьдесят девять, обе выглядели на сорок – самое большее, на сорок пять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127