Он напал на след Чарли. Сложно, умно, изобретательно. Небольшие суммы с двух сотен счетов, собранные за год с небольшим — сотня тысяч здесь, пара сотен там. Тысяч семьсот пятьдесят в неделю. Ерунда по сравнению с миллионами, которые проходят через нас ежедневно. Чарли знал своих сотрудников и доил понемножку — тревоги никто бить не будет, все с виду честно и законно. Только деньги переводились на липовые счета, которые он открыл. Откуда они, если верить Карлу, и исчезли.
— А сам Чарли?
— Никаких следов. Уверены мы только в одном — в Гонконге его нет. И в Макао он не ездил. Думаем, он сел на свою шикарную яхту, прихватив с собой шикарную бабенку, и уплыл одному Богу известно куда. Чарли опытный моряк, яхта у него компьютеризирована, так что команда ему не нужна. Поэтому он и потратил на нее свою прошлогоднюю премию в два миллиона. Сукин сын! — Дик был в бешенстве. — Наверняка планировал это годами. Образцовый служащий! Ни отлучек, ни опозданий, лучший наш маклер и, как оказалось, первоклассный ворюга. Вот ведь как внешность обманчива.
— Ему кто-нибудь помогал?
— Карл говорит, что непохоже. Все счета были по его отделу, а ты же знаешь, Чарли все держал под личным контролем. Его мальчики даже понятия ни о чем не имели.
Подъехав к пятидесятиэтажному небоскребу, в котором находился офис банка «Оулд и сыновья», они сразу пошли в компьютерный центр. Карл Фридман, компьютерный гений, которого Николас откопал в Массачусетском технологическом институте, сидел за главным компьютером, на который поступали сведения с десятков других компьютеров.
— Красивая работа, мистер Оулд, — сказал он восхищенно, повернувшись на своем крутящемся кресле, чтобы взглянуть на хозяина. — Все здесь очень запутанно, но в основе своей — элементарно. Все как у того клерка, который с каждой операции брал по центу и переводил на тайный счет, и за годы накопил миллионы.
— Как вы вошли в его систему? — перебил его Николас, зная, что Карл может так разглагольствовать часами. — Чарли в компьютерах был дока. У него наверняка был пароль на пароле.
— Так оно и есть. Один маленький бинарный код, но остался след. Чарли разбирается в компьютерах, а я писал к ним программы, поэтому могу определить, где он отошел от правил. И его я знаю. Мне надо было просто представить себе ход его мыслей. И все же, должен признать, у этого парня ума палата. Он разыскивал запутанные концы, мертвые счета, даже умерших вкладчиков. Когда я заходил в тупик, я возвращался и пробовал снова, пока не находил выхода. — Он вздохнул и поправил сползшие на переносицу очки. — Одного не могу сказать — куда делись деньги, когда он закрыл все дополнительные счета. А делал он это постепенно, по нескольку штук раз в два-три месяца. Могу только предположить, что он открывал по всему миру счета в небольших банках.
Николас взял из рук Дика чашку кофе.
— Ты здорово потрудился, Карл. Свою благодарность я выражу в виде дополнительной премии.
— О, мистер Оулд, эта работа — сама вместо премии. Увы — я не могу сейчас никуда двигаться, потому что не вычислил еще, как это делать, разве что…
— Что?
— Видите ли, это противозаконно. Запрещается взламывать чужие системы…
Николас поднес чашку ко рту и взглянул на него.
— Знаю, — сказал он. — И, естественно, понимаю, что вы никогда ничего подобного делать не будете.
— Да! — тупо согласился Карл. — Я подумаю, может, есть еще какой-нибудь способ…
— Я уверен, что вы сделаете все, что сможете, — сказал Николас.
Они посмотрели друг на друга, и Карл кивнул.
— Вот именно.
Когда они шли к лифту, Дик пошутил:
— Знаешь, я почему-то вспоминаю Далилу, которая перехитрила великана Самсона.
«Самсон — Сэнсом», — подумал вдруг Николас.
— Что я такого сказал? — спросил Дик, увидев, как странно посмотрел на него шеф.
— Ничего особенного… Просто напомнил о том, что я собирался делать… Черт! — выругался Николас сквозь зубы и вздохнул. — Но боюсь, с этим придется обождать…
18
Тесса рухнула на руки матери. Боль волной захлестнула ее, и она провалилась в какой-то кошмар — вокруг нее были бутыли с алой жидкостью, какие-то трубки засовывали ей в нос, в глотку, в руку, острые иглы впивались в тело. Она слышала далекие голоса, гудела какая-то машина, а потом — мрак и тишина.
Очнулась она в какой-то комнате. Горел ночник. Медсестра в белом халате проверяла бутыль, установленную над ее головой, но жидкость в ней была не алая, а прозрачная.
Тесса открыла глаза. Ужасно болела спина, ныл живот. Она дотронулась до него — живот был странно мягким. Во рту — сладковатый привкус. Очень хотелось пить. Хорошенькая медсестра ласково ей улыбнулась и сказала обрадованно:
— Привет! Наконец-то вы проснулись. Как вы себя чувствуете?
— Почему-то ноет живот и безумно болит спина.
— Ничего удивительного — вас пришлось прооперировать. Шов получился почти незаметный.
— Вырезали аппендикс?
— Доктор скоро придет. Он ответит на все ваши вопросы.
— Скажите хотя бы, где я и как давно я здесь?
— Вы в Велльской женской клинике. Вас привезли сюда, потому что это была ближайшая больница.
— Когда?
— Сегодня днем, около половины пятого.
— А сейчас который час?
Медсестра взглянула на часы на стене.
— Десять тридцать вечера.
— Можно попить? У меня во рту пересохло.
— Конечно. Давайте я помогу вам сесть. Тесса жадно выпила воды с лимоном, а потом устало откинулась на подушки — оказалось, что сидеть ужасно трудно — и снова закрыла глаза.
Когда она снова их открыла, то поняла, что находится уже в другой комнате, поменьше. За окном светило солнце. Около ее кровати стоял какой-то высокий пожилой человек в очках и щупал ее пульс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75