Чего ты добивался? Какова была твоя истинная цель?
– Мне были интересны их взгляды, – ответил Александр. – Я слышал, как они разговаривали в клубе несколько недель назад, и этот разговор меня заинтересовал. – Он отвернулся от буфета с бокалом в руке. – Иногда я чувствую тоску по родной земле, и мне приятно поговорить о России.
– Хочешь сказать, что затосковал по дому и поэтому пригласил этих людей сюда? Чтобы поговорить о России и о царе?
– В общем-то да. – Он потягивал коньяк.
– Но почему именно этих людей?
– Потому что они имеют отношение к международным делам. На самом деле никто из них в министерстве не занимает важных постов, однако их мнение меня заинтересовало, и я решил, что они будут более откровенны в своих высказываниях в домашней обстановке, за бокалом хорошего вина и вкусной едой.
Объяснение было дано вполне внятное, и все же Ливия чувствовала, что тут что-то не так.
– Зачем ты внушил им мысль, что вы с царем на ножах?
– В каком-то смысле так оно и есть, – ответил Александр.
Как ни странно, на этот раз он сказал ей чистую правду.
– Это он отправил тебя в изгнание?
Александр покачал головой:
– Нет, наши отношения не настолько испорчены. Но я решил из предосторожности уехать из Петербурга на время войны. – Он невесело усмехнулся. – Славяне народ горячий, Ливия, и придворные покои могут быть весьма опасным местом для птички, которая задумала взлететь слишком высоко.
– Ты эмигрировал, потому что понял, что тебе грозит опасность?
Александр снова покачал головой:
– Не совсем так, но я подумал, что было бы лучше для всех, если бы я сменил обстановку. – Он подошел и присел на диван рядом с женой. – Я удовлетворил твое любопытство, моя сладкая?
– Конечно, – сказала Ливия, хотя его объяснения не вполне ее удовлетворили. Все это было похоже на полуправду. – Пойду-ка я спать. Ты со мной?
– Я скоро приду. Мне надо написать несколько писем. – Александр поцеловал ее. – Спасибо, моя сладкая, за то, что терпишь мои причуды.
– Что такое один скучный вечер? – сказала Ливия и поднялась. – Разбуди меня. – Она послала ему воздушный поцелуй и вышла из гостиной.
Александр какое-то время оставался сидеть, где сидел, потягивая коньяк. Кажется, он все достаточно внятно объяснил ей. Однако видел, что убедить ее в своей искренности ему не удалось.
Александр со вздохом поднялся на ноги. Насколько все было бы проще, если бы София Лейси объявила своей наследницей какую-нибудь тихую, неприметную девушку из приличной семьи, леди, конечно, но леди-мышку. Покладистую и не слишком умную. Он посмотрел на портрет над камином и поднял бокал. Глупо было надеяться, что эта полная жизни женщина с решительным взглядом и внутренней силой могла бы завещать дом той, которая отвечала бы его пожеланиям. Но почему она выбрала Ливию Лейси?
Раздумывая об этом, Александр направился в библиотеку. Ливия как-то сказала, что София, как ей сообщили, желала оставить свой дом женщине, которая носила бы одну с ней фамилию. Даже если она ее не знала, даже если они были настолько дальними родственниками, что степень этого родства, как намекала Ливия, едва прослеживалась. Но почему?
Александр сел за стол и обмакнул перо в чернильницу. С пером в руке он замер и уставился в пространство. София не могла упомянуть в завещании собственного ребенка, ибо он не носил ее имени. Могла ли она пожелать сделать наследником человека лишь потому, что имена у них были одинаковы? Причем настоять на том, чтобы дом ее унаследовало лицо женского пола, та, что никоим образом не могла бы напомнить ей о сыне, от которого она отказалась?
Устремив взгляд к верхним полкам, Александр покачал головой. Он не мог, как ни старался, понять, что могло связывать женщину, хранившую у себя в доме подобные опусы, с его отцом. Тем отцом, которого он знал.
Прикоснувшись пером к бумаге, Александр понял, что чернила на кончике пера успели высохнуть. Ему совсем не хотелось писать депешу в Санкт-Петербург сегодня вечером, но он должен был это сделать.
На следующее утро Ливия проснулась с уже привычным чувством тревоги. Она устремила взгляд вверх, под полог балдахина, на котором была искусно вышита довольно смелая эротическая сцена – копия картины Фрагонара. Балдахин был частью прежней обстановки дома, и он так ей понравился, что она отдала его отреставрировать, и вот сейчас он вновь был на прежнем месте. Этот балдахин был еще одним маленьким фрагментом загадочной мозаики под названием «тетя София». Сколько любовников радовало ее в этой постели, сколько раз в моменты экстаза, поднимая вверх глаза, она любовалась этой красивой и чувственной сценой?
Александр зашевелился рядом с ней и, как всегда, мгновенно проснулся и открыл глаза:
– Доброе утро, любовь моя.
– Доброе утро. – Она блаженно потянулась и повернула к нему голову, подставляя губы для поцелуя. – Дождь идет.
Алекс сел в постели. Взгляд его устремился вверх, и он, наверное, подумал о том же, о чем подумала Ливия.
– Вот досада, а я собрался прогуляться верхом с приятелями. – Он откинул одеяло и встал, потирая затылок. – Какие у тебя планы на день?
– Меня пригласили на ленч, но я думаю, что смогу найти предлог, чтобы не ходить. – Ливия села, откинувшись на подушки, любуясь наготой мужа. – Ты не пригласишь Этель?
Александр дернул за шнурок, вызвав горничную, затем пошел в соседнюю спальню, чтобы вызвать Бориса, который, несмотря на повышение в должности до звания мажордома, продолжал оставаться личным слугой Александра.
Борис заточил бритву и почтительно передал хозяину, обернув теплое полотенце вокруг его шеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105