Аурелия покачала головой. Последние несколько месяцев у Ливии отбоя не было от женихов. Аурелия подозревала, что Ливия успела получить не одно предложение руки и сердца. Но ни к одному из этих предложений не отнеслась всерьез. Ливия часто говорила, что не ищет брака по любви или блестящей партии, что ее вполне устроит брак с порядочным человеком со средствами, позволяющими жить комфортно и не волноваться о будущем. Но что бы ни говорила Ливия, Аурелия знала, что Ливия не этого ждет от брака. Она не сможет жить с человеком, к которому ее не влечет. Похоже, этот русский князь сумел произвести на Ливию впечатление.
Ливия не глупая, не наивная. Она вполне может о себе позаботиться и принять решение самостоятельно. И тем не менее Аурелия подумала, что следует навести о князе справки. Возможно, муж Корнелии, виконт Бонем, может это сделать. У Гарри много связей в Лондоне, как в дипломатических, так и в политических кругах, да и в прочих тоже.
И Аурелия решила написать Корнелии. Хотя бы потому, что Нелл сама захочет быть в курсе событий.
Алекс покинул дом на Кавендиш-сквер, не догадываясь о том, на какие размышления навел обитателей этого дома. Он ехал по направлению к Гайд-парку, погруженный в свои мысли. Перед глазами стоял портрет женщины над камином. До сих пор он видел лишь миниатюрный портрет Софии, портрет, который едва ли, как сейчас осознавал Александр, отдавал ей должное. Ум, светившийся в кристально чистых синих глазах Софии, смотревшей на него с холста, поразил его. Кожа ее, гладкая, кремовая, казалось, светилась изнутри. В ее осанке, горделивой и властной, сквозили и уверенность, и сила. Из того немногого, что ему удалось узнать о ней у отца, никак не следовало, что София Лейси умная, состоявшаяся женщина.
Впрочем, отец Александра не отличался словоохотливостью. Он мало говорил с сыном, а некоторые темы вообще обходил молчанием. Давняя обида на отца сжала сердце. Отец сообщил Александру основные факты, касающиеся его происхождения. Одни голые факты и никаких эмоций, ничего, что могло бы помочь Александру понять его мать и простить ее. Отец Александра умер семь лет назад, и обижаться на него было бессмысленно и глупо – тем более что Александр Проков давно уже не ребенок. Служба при царе Александре I и политическая карьера удерживали Прокова в России все эти семь лет, но, как только ему представилась возможность получить ответы на мучившие его вопросы, Александр отправился в Англию, ибо все о матери он мог узнать только там.
Александр заехал во двор дома на углу Гайд-парка, где располагалась контора известного в Лондоне торговца лошадьми, и спешился, передав своего черного жеребца заботам конюха, поспешившего выйти навстречу джентльмену, который вполне мог оказаться богатым покупателем. Тут же из дома вышел мужчина, одетый в кожаные бриджи и кожаный жилет, с клетчатым шарфом вокруг шеи и надвинутой на лоб кепкой. Он не походил на человека, владевшего одним из самых респектабельных торговых предприятий в Лондоне, однако Алекс давно научился не делать скоропалительных выводов и не судил о людях по их внешнему виду.
Мужчина поприветствовал покупателя лишь наклоном головы, уделив куда больше внимания коню Прокова.
– Великолепный экземпляр, – сказал торговец, окинув черного жеребца профессиональным взглядом. Одной рукой он провел по шее коня, другой погладил бархатный нос. – Вы продаете его, сэр?
Александр покачал головой:
– Ни за какие деньги.
– Жаль, – сказал торговец. – Я мог бы дать вам за него целое состояние.
– Не сомневаюсь, – сказал Александр, – но сегодня я намерен не продавать, а покупать, мистер Таттерсолл. Вы ведь и есть мистер Таттерсолл?
Мужчина кивнул.
– Таттерсолл к вашим услугам, сэр. Чем могу быть полезен?
Александр объяснил, что именно хотел бы приобрести.
– Я думаю, что завтра утром у меня будет как раз то, что вам нужно. Если хотите, можем заключить приоритетную сделку. Однако договор придется подписать вслепую. Лошадь поступит только утром.
Александр нахмурился. Он поступал против принципа, которым всегда руководствовался в жизни: никогда не покупай кота в мешке. Но Таттерсолл был отличным знатоком лошадей и не стал бы рисковать своей репутацией ради сиюминутной наживы.
– Опишите мне лошадь.
– Хорошо, сэр. Пройдемте в контору.
Александр последовал за торговцем в маленькое жарко натопленное помещение. В очаге пыхтели угли. Алекс присел на край письменного стола.
– Доставьте ее ко мне в конюшню, как только получите, – сказал Александр и полез в карман за чековой книжкой.
Торговец махнул рукой:
– Не надо, сэр. Успеется.
Проков покачал головой.
– Предпочитаю сразу платить по счетам.
Таттерсолл посмотрел на Прокова так, словно тот с луны свалился. На памяти Таттерсолла ни один из «благородных» не расплачивался по счетам до тех пор, пока его не прижимали к стенке. Однако Таттерсолл не стал ломаться, принял чек на крупную сумму и с довольной ухмылкой запер его в стол.
– Если вы сообщите мне адрес конюшни, я утром доставлю вам лошадь прямо туда.
Александр сообщил требуемый адрес и вышел от Таттерсолла с чувством приятного удовлетворения. Это приобретение послужит первым батарейным залпом при осаде крепости по имени Ливия. До сих пор настоящего огня он не вел – так, парочка-другая пробных выстрелов. Александр оценивал результаты первого раунда баталии как успешные, хотя и признавал, что победа не была чистой.
Он вернулся на Брайтон-стрит и направился прямо в свою «берлогу», маленькую комнату без окон между гостиной и спальней. Скорее ее можно было назвать кладовкой, чем комнатой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105