Пока вы будете учить меня не делать ошибок, я буду притворяться, что изо всех сил стараюсь выучить английский. А потому, когда наступит мой дебют, или как там вы его назовете, можно будет меня выпустить на сцену без опасений, я заговорю по-английски, не боясь все испортить.
— Выпустить тебя без опасений? — пробормотал Джулиан. — Боже мой! Да разве это возможно?
Он рассеянно провел рукой по волосам, падавшим на лоб.
— Если позволить тебе появиться в обществе, ты будешь так же безопасна, как кобра в мышиной норе.
— О! — воскликнула Тэмсин. — Что за ужасное сравнение! И что дурного в моем плане? Он дает возможность полного прикрытия.
Джулиан, чувствуя свое поражение, покачал головой. Он был вынужден признать ее правоту, но не мог заставить себя высказать это вслух. Он подошел к буфету и налил себе стакан вина, с минуту глядя на нее в грозном молчании.
— Я скажу вам кое-что еще, — вдруг выпалила Тэмсин с внезапной решимостью. — Если вы еще раз назовете меня «нинья», Сент-Саймон, я отрежу вам язык!
— Моя дорогая девочка, для роли, которую ты настойчиво пожелала играть, лучшего обращения не придумать, — сказал Джулиан небрежно. — Молчаливая маленькая девочка, которая пытается приспособиться к обычаям чужой страны, с ужасом глядит на незнакомый огромный мир после всех этих лет заточения в горном монастыре и старается побороть грех тщеславия…
— Вы неплохо соображаете, и ваши объяснения убедительны, — заявила Тэмсин запальчиво.
— О, и тебя не упрекнешь, что ты плохо соображаешь или не изобретательна, нинья, — сказал он. Его губы дрожали от смеха, когда она, разъяренная, оскалилась, как щенок, показывая белые зубки.
Он поймал ее за талию, как раз когда она готова была броситься на него, и поднял над головой.
— Ты предприимчивая, сообразительная маленькая разбойница, которой теперь придется манерно трусить рысцой по проселочным дорогам на жирном пони, потому что сеньор Сент-Саймон утверждает, что она ездит плохо.
— О нет! — закричала Тэмсин, брыкаясь.
— О да! — ответил он с усмешкой. — Твоя изобретательная ложь выходит боком, мучача. Теперь ты не сможешь появиться верхом на Цезаре.
— Тогда я буду ездить верхом только ночью, — решительно заявила она. — Опустите меня.
Он позволил ей медленно соскользнуть на пол, не отпуская талии. Но его насмешливая улыбка потускнела, когда руки случайно коснулись ее груди. При этом прикосновении негодование исчезло из фиалковых глаз. Крошечные ступни коснулись ковра, и он осторожно провел пальцем по холмикам, прикрытым изящным муслином с узором из веточек. Ее соски мгновенно ответили на это прикосновение и напряглись, а губы приоткрылись, и дыхание стало частым.
— Здесь? — прошептала она. — Сейчас? В голосе ее явственно слышалось возбуждение. Было утро, и они находились в самом сердце многолюдного дома. Из-за закрытой двери до них доносились голоса и шаги слуг. Джулиан посмотрел в окно, туда, где садовник поливал цветы.
Он снова перевел взгляд на обращенное к нему лицо Тэмсин, горящее желанием и не знающим преград призывом. Она шагнула к нему, тело ее изогнулось, и это зрелище вызвало в нем такой трепет, от которого перехватило дыхание.
— Встань туда, — скомандовал он, и голос его был резким и решительным. — Быстро.
Он толкнул ее так, что она оказалась прижатой спиной к двери и ощутила его сильное мускулистое тело рядом с собой. Он грубо задрал ей юбку:
— Ты этого хочешь, Виолетта?
— Да, — прошептала она.
— И этого? — его рука скользнула вниз, коснулась нежной кожи…
— Да, — шептала она, — да.
И глаза ее сияли, а лицо, казалось, светилось, и она стояла тихо, ожидая следующего прикосновения и не пытаясь сделать сама ни одного движения.
Это было сумасшествие. Его снова захватила безумная волна бесшабашной страсти. Она рванулась навстречу напору нетерпеливых рук. Его пальцы двигались по ее телу, блуждали по нему до тех пор, пока она не потонула в кружащемся малиновом тумане, и голова ее откинулась назад, упираясь в отделанную панелью дверь.
Его рот коснулся нежного изгиба, где шея граничит с плечом, и зубы слегка прикусили кожу. Она вскрикнула, и это был нежный и женственный звук, образовавшийся где-то в глубине горла, и тотчас же он вошел в нее, и она прижалась к двери, вцепившись изо всей силы в его спину, и в ушах у нее загудела кровь, и он задушил поцелуями крик восторга, прежде чем тот достиг ее губ.
А потом все кончилось, и она стояла, дрожа, колени ее подгибались, платье прилипало к покрытой испариной коже, а Джулиан улыбался долгой медлительной удовлетворенной улыбкой.
— Что бы они сказали в твоем монастыре? — бормотал он. — Этот строжайший орден в горах, а?
Тэмсин только покачала головой. Снова полковник лорд Джулиан Сент-Саймон покорил ее и сделал бессловесной.
Глава 17
— Сент-Саймон вернулся в Тригартан, — объявил Седрик Пенхэллан, вдыхая букет кларета в стакане. Он отхлебнул изрядный глоток и одобрительно кивнул дворецкому, наливающему вино близнецам Пенхэлланам, которые сидели за овальным столом друг против друга. Последние лучи заходящего солнца упали на сапфировое кольцо с печаткой на пальце виконта, когда он поднял свой стакан.
— Мы его видели нынче утром, сэр. — Дэвид положил себе изрядную порцию голубятины с блюда.
— Совершенно голого и резвящегося в море с какой-то бабенкой, — продолжил Чарльз, заливаясь гортанным смехом.
— Так вы были в Тригартане?
Взгляд черных глаз Седрика стал тверд, как морская галька, губы плотно сжались.
Чарльз покраснел.
— Только на вершине утеса, что над бухтой. Мы стреляли ворон и случайно заблудились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137