Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, легко приноравливаясь к ритму его движений, и глубокое, полное тепла наслаждение начало медленно наполнять ее и медом потекло по жилам. Трудно было представить, что всего несколько минут назад они сцепились, как пара бродячих псов.
…Наконец Тэмсин спустилась с небес на землю. Она погладила Джулиана по нагретой утренним солнцем спине, там, где капельки пота собрались в ложбинке.
Он неохотно оторвался от нее — дыхание его все еще было неровным — и лег рядом на узкую походную кровать. Потом усилием воли заставил себя сесть, опустил ноги на пол и обернулся посмотреть на нее, расслабленную, все еще лежащую в той же позе, на спине. Джулиан нежно провел рукой по ее животу жестом, который в такой же мере мог означать прощание, как и благодарность, потом встал.
Тэмсин молча смотрела, как он одевается. Если после происшедшего его решение относительно Англии и изменилось, то он этого не показал. Джулиан застегнул пояс с саблей, вернулся к постели, наклонился и поцеловал ее легким прощальным дружеским поцелуем.
— Береги себя, — сказал он. — Передай Габриэлю привет, когда он явится за тобой.
Дверь закрылась, и она услышала торопливый стук сапог вниз по деревянной лестнице: похоже, он спешил уйти как можно скорее.
Полковник лорд Джулиан Сент-Саймон оказался более твердым орешком, чем она ожидала. Тэмсин поднялась с постели и подошла к окну — увидеть, как он скроется за поворотом. К следующей их встрече битва за Бадахос будет окончена. А до этого момента было бессмысленным пытаться что-то изменить. Естественно, если рассчитывать на то, что утром он будет еще жив.
Глава 8
Сражение должно было начаться в десять часов вечера.
В конце дня Тэмсин выехала из Эльваса. Проезжая по военному лагерю, она заметила сдержанное возбуждение мужчин, получивших дополнительную порцию грога, — они собирались группами, проверяли оружие, рассказывали анекдоты о прошлых кампаниях. Некоторые мимоходом бросали на нее взгляд. Но их внимание привлекал скорее арабский жеребец, чем всадница, сидевшая на нем.
Тэмсин раздумывала, где мог находиться Джулиан. Палатки старших офицеров было легко распознать по их размерам, она миновала несколько таких и слышала доносившиеся оттуда голоса, и смех, и звон фаянсовой посуды и стекла. Офицеры Веллингтона собрались, чтобы в последний раз перед самым сражением посидеть за одним столом. Ей и в голову не приходило пытаться отыскать Сент-Саймона. Предстоящая ночь требовала от него полной концентрации внимания, полной отдачи. Ее самостоятельная вылазка не могла помешать делу. Выращенная в лагере, похожем на военный городок, Тэмсин знала это предощущение битвы, страх и возбуждение перед сражением, и была не в силах оставаться в Эльвасе и просто наблюдать и ждать.
С наступлением темноты воцарилась жуткая тишина — дневная пальба прекратилась. Изменилась и атмосфера в лагере. Из палаток стали появляться офицеры, тихо, но жестко отдавались команды. Мужчины группами потянулись к траншеям. Ночь выдалась темная, луну закрывали тучи.
Тэмсин выехала на холм, сразу за лагерем, и принялась ждать. На крепостном валу Бадахоса трепетали огни — там стояли часовые, но, кроме этого, не было видно ничего, равнина была тихой и темной, ничто не обнаруживало людей, пробирающихся по траншеям, чтобы поставить лестницы возле проломов в городских стенах, а также группирующихся возле них солдат.
Но французы знали о готовящемся наступлении. Их разведка сообщила о предстоящем штурме, хотя и без указания точного часа, на который была назначена операция. Так что они готовились защищать стены в местах, пробитых снарядами, и так же, как и атакующие, боялись дышать. Потому и стояла такая тишина. Тэмсин замерла, напряженно прислушиваясь, а Цезарь стал бить копытами и тихонько заржал.
Но вот томительная тишина ожидания разорвалась от воинственного клича, и британские войска ринулись через траншеи к стенам города. В ответ с бастионов загремели пушки, и ночь раскололи выстрелы и грохот рвущихся снарядов.
Когда шум стал невыносимым, а паузы между выстрелами начали заполняться пронзительными криками, и перед каждой новой попыткой атаки запевали рожки, Тэмсин прикрыла глаза. Но все равно сквозь опущенные веки мелькнула яркая вспышка: на фоне неба сверкнули два ярких огненных шара и упали на землю в полумиле, где и продолжали светиться, освещая ужасную сцену боя. Тэмсин увидела группу солдат, они были в пределах досягаемости ядер. В свете факела, который держал один из офицеров, Тэмсин разглядела ни на кого не похожую фигуру герцога Веллингтона, который что-то писал. На значительном расстоянии от главнокомандующего находилась группа мужчин, стоявших возле своих лошадей и ожидавших приказа. Тэмсин заставила сопротивлявшегося Цезаря двинуться вперед и присоединиться к ним. Здесь были слышнее крики раненых, мешавшиеся с долгими истошными стонами умирающих. Снова и снова рожок трубил сигнал наступления, и люди бросались на приставные лестницы, чтобы преодолеть отчаянное сопротивление защитников города. Французы же бросали сверху зажигательные бомбы и бочонки с порохом, которые взрывались в траншеях. И в чудовищном огненном фонтане взлетали горящие куски тел.
Из самой гущи сражения на взмыленных лошадях вырывались курьеры, привозившие донесения главнокомандующему. Сообщения носили однообразный характер; они извещали о неудачах. Все атаки одна за другой были отбиты, войска измучены, обессилены, люди гибли, как мухи, когда пытались штурмовать стены с приставных лестниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137