Предметы в комнате самым восхитительным образом стали расплываться; Октавия почувствовала, как приятная истома охватывает ее тело. Она улыбнулась огню и в полудреме откинулась на спинку стула. Сделала еще глоток и почувствовала, что мужская рука поглаживает ее волосы. Последним усилием она осушила кружку до дна.— Недурная получилась ночка у надоедливой маленькой девчонки. — Грабитель рассмеялся.Октавия смутно понимала, что хорошо бы возразить, но не было ни слов, ни сил, ни желания. Она почувствовала, как сильные руки подхватили ее и куда-то понесли.Стало холодно, и Октавия что-то протестующе забормотала, но уже в следующий миг оказалась в постели. Те же уверенные руки раздели ее, но так ловко, что не впустили под одеяло холод.Сквозь дрему Октавия почувствовала, как Руперт улегся рядом, ощутила его прохладное тело и, свернувшись калачиком, заснула, уткнувшись носом в уже согревшуюся спину, вдыхая запах мужчины, о котором грезила со дня их первой встречи. Глава 9 — Она хороша, эта леди Уорвик, — заметил герцог Госфордский, подходя к зятю. Он взял понюшку табака и воспитанно чихнул в платок. — Остается только надеяться, что за подобную внешность комитет не даст ей отставку. Надо иметь крепкие нервы, чтобы вот так появиться на людях.— Альмак — это еще не двор. — Филипп разглядывал молодую женщину, только что вошедшую в бальный зал под руку с мужем.Комнаты были до отказа заполнены счастливчиками, принадлежавшими к Высшим Десяти Тысячам, где членство определял Комитет четырнадцати. Драконовские правила для участниц избранных балов привели к тому, что половина лондонской знати так и не смогла попасть в заветные десять тысяч. Среди толпы накрашенных, напудренных, тщательно причесанных записных участниц бала появление леди Уорвик произвело впечатление, близкое к шоку.Ее волосы не были напудрены, на лице ни следа румян, губ не коснулась помада. По залу пробежал шепот, и все глаза устремились к этой необычной женщине.Желание Октавии в свой первый выход пренебречь светскими условностями сначала удивило Руперта. Он понял ее замысел позже, когда увидел, как она сходит по парадной лестнице их дома. Изумительная природная красота не требовала никаких прикрас. Ей не нужно было скрывать щербины от оспы под толстым слоем пудры, румянить бледную от недосыпания и излишеств кожу, портить жирной краской густые ресницы.Волосы ниспадали на плечи, сияя в отблеске свечей первозданной красотой, подчеркивая белоснежную кожу и глубину золотистых карих глаз. Платье — настоящее произведение искусства из белого и красного муслина поверх яблочно-зеленой нижней юбки; рукава отделаны шелком того же цвета, запястье прикрывает изящное кружево. Кружевная косынка в низком вырезе платья вырисовывала округлость груди, хотя и предполагалось, что должна ее скрывать. Наряд подчеркивал чистоту лица, изящные линии фигуры и в то же время будто намекал на некую тайну в характере.Через минуту все мужчины будут у ее ног — так он решил в тот момент. И теперь понял, что недооценил Октавию. Через всю залу к ним приближался принц Уэльский. Капельки пота выступили на красном лице, в глазах — похотливый отблеск, на губах — сладострастная улыбка.— Мадам, вы восхитительны, — поклонился он. — Какой свежий, необычный облик! Уорвик, скорее представьте меня вашей жене.Руперт учтиво представил Октавию, и принц тут же схватил ее за руку:— Откуда вы, прелестная леди? Подумать только, сколько времени мы здесь томились, не видя вас! И как вам удавалось от нас скрываться? Почему вы позволили этому несчастному псу, — он погрозил жирным пальцем в сторону лорда Руперта, — украсть вас у нас?— Вы слишком добры ко мне, ваше высочество. — Октавия присела в глубоком реверансе.— Нет, нет, поверьте мне, нет! — с жаром воскликнул принц Уэльский. — Я нисколько не преувеличиваю… Такое милое создание! А ты, Уорвик, и в самом деле премерзкий пес. Всех обошел. Где ты ее раздобыл?"Разглядывают, как редкое насекомое», — подумала Октавия.— В провинции, сэр, — все так же учтиво ответил Руперт. — В Нортумберленде.— В Нортумберленде! — В крошечных глазках засквозило удивление. — Вот те на! Никогда бы не подумал, что это возможно. Так далеко на севере. — Он оглянулся на свиту, ожидая подтверждения своих слов.— Совершенно справедливо, сэр, — тут же согласился один из придворных. — Очень далеко от Лондона.— Ну и ну, — снова заохал принц, не сводя с Октавии жадного взгляда. — Если у них там все такие красотки, стоит нанести туда визит. — И он от всей души рассмеялся собственной остроте. — Пойдем потанцуем, прелестное создание.— Но у меня пока нет разрешения ни одной из патронесс, — скромно ответила Октавия. — Не хотелось бы нарушать правила, ваше высочество.Принц разразился хохотом:— Как будто они и так не нарушены, мадам. Долли… Долли, подойди сюда и разреши этому удивительному созданию потанцевать со мной. — Он махнул даме в платье из сиреневого муара, огромный парик которой украшали нелепые меховые зверюшки.С застывшей улыбкой, враждебно разглядывая Октавию, к ним подошла герцогиня Дирвотерская.— Леди Уорвик. — Октавия сделала почтительный реверанс.— Если вам нужен искусный парикмахер, буду рада вам его предложить.— Вы очень добры ко мне, мадам.— Я слышала, что в провинции все по-другому. — Герцогиня скривила губы. — Но в Лондоне деревенские обычаи не нужны. Им здесь не место.— О, мадам, полагаю, совершенствоваться можно везде, — мягко ответила Октавия. — Даже Лондон не закрыт для новых веяний.Герцогиня не верила своим ушам: правильно ли она поняла эту нахалку? Неужели эта выскочка осмеливается говорить, что лондонская мода устарела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109