Они о чем-то серьезно разговаривали. Наконец хозяин таверны, прихватив фонарь, направился к конюшне.Ничего не понимая, Октавия бессмысленно разглядывала темный двор. Потом снова появился Бен, ведя под уздцы белого коня. В руке он держал седло и уздечку.Ни секунды больше не размышляя, Октавия подлетела к шкафу и стала лихорадочно рыться в вещах. Наконец она нашла то, что искала: шерстяные брюки и рубашку. Снова кинулась к окну. Натянула брюки, накинула рубашку, осмотрелась в поисках пояса. Нашла ремень, который не так давно снял с себя Руперт — как будто бы целую вечность назад, — и подпоясалась. Застегнуть на последнюю дырочку не удалось: ремень оказался слишком свободным, и она просто связала кожаные концы.Между тем внизу Бен закончил седлать отливавшего серебром коня. Руперт вскочил в седло. Натягивая сапоги, Октавия сумела разглядеть рукоятки пары пистолетов в седельных сумках и длинный кнут, обмотанный вокруг луки седла.Руперт коротко пожал Бену руку, и конь с всадником скрылись в темноте. Бен направился в таверну.Теперь Октавия знала, что происходит: Лорд Ник отправился на дело. Схватив перчатки и плащ, девушка выбежала из комнаты. На верхней площадке лестницы она остановилась и прислушалась, но, похоже, все спали, лишь под закрытой дверью столовой золотилась узкая полоска света.Хлопнула входная дверь — это Бен вернулся. Он тяжело прошагал в столовую. Дверь за ним закрылась.Октавия сбежала по ступеням. Пустая кухня была освещена лишь пылающими в очаге поленьями. Девушка нащупала засов, открыла дверь и выскользнула на улицу. Прошмыгнула к конюшне — призрачная тень в кромешной темноте.Руперт уехал на лошади, которую она раньше никогда не видела. Скорее всего Питер, на котором они в первый раз сюда приехали, стоит в «Королевском дубе».Там, где располагались стойла, была кромешная темнота, и лишь время от времени раздающееся фырканье подсказывало, что в конюшне находится не одна лошадь. Фонарь будет виден из таверны, но придется рискнуть!Октавия не без труда подожгла пропитанный маслом фитиль, длинные тени легли на деревянные стены. Животные забеспокоились. Сердце Октавии отчаянно колотилось — страшные картины представились ей. Да, она находится под покровительством Руперта даже в его отсутствие, но это пока остается в комнате. Но коль скоро она осмелилась оттуда выйти…Жеребец Руперта оказался в последнем стойле, сбруя висела рядом.Задув фонарь, Октавия вывела Питера наружу. В тишине двора цоканье копыт раздавалось, как барабанная дробь. Сердце Октавии билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Но, очутившись в седле, она почувствовала, что страх прошел. Пусть теперь вся компания, собравшаяся в таверне, выскочит ее догонять — пешему не настигнуть конного.Октавия догадалась, по какой дороге поехал Руперт, и, потянув уздечку, направила жеребца на холм, к вересковой пустоши. По прошлой поездке она знала, что Питер слишком вымуштрован, чтобы воспользоваться неопытностью наездницы.На широкой спине Питера она держалась относительно свободно и на вершине холма решилась пустить его в галоп. Узкая петляющая лента дороги едва виднелась впереди. По обеим ее сторонам мелькали корявые стволы с искривленными ветвями. Порывистый ветер немилосердно бил в лицо. Пустошь Патни была мрачным, неприветливым местом, к тому же в эту ночь не было видно ни звезд, ни луны, небо казалось угрожающе черным, будто само поглотило весь свет. Октавия пустила жеребца по поросшей утесником торфяной обочине, которая приглушала топот копыт.Она все время прислушивалась, но различала лишь поскрипывание деревьев, завывание ветра да крик одинокой совы. Лорд Ник должен ждать где-то поблизости от дороги, чтобы вовремя оказаться рядом с ничего не подозревающей жертвой. Октавия осторожно направляла Питера, и жеребец повиновался почти идеально, только постоянно втягивал воздух ноздрями, принюхиваясь к неведомой опасности.Внезапно тишину разорвал такой страшный крик ужаса и боли, что сердце Октавии замерло, а жеребец попятился. Октавия вцепилась в уздечку; несмотря на пронизывающий ветер, лоб покрылся испариной. Вопль достиг крещендо и замер. К Октавии вернулось дыхание: она поняла, что кричал какой-то зверек, ставший добычей лисицы или совы. Но от этого пустошь не показалась ей приветливее.Питер осторожно двинулся вперед, держась торфяной обочины. Впереди вырисовывалась рощица серебристых берез — светлое облако в непроглядной темноте. Лошадь и наездница поравнялись с деревьями.Октавия не видела, как позади нее появилась тень, лишь почувствовала, что кнут дважды обвился вокруг ее тела. Боли не было — защитил плотный плащ, — но от страха и неожиданности она чуть не закричала.— Ни звука! — раздался тихий голос.Октавия подавила крик. Зато тишину нарушил Питер: он узнал встречных и радостно заржал.Октавия обернулась. Закутанный в черное всадник на серебристом коне молча смотрел на нее: глаза — лишь серые щелочки на черной шелковой маске. Рука его шевельнулась, и кнут сам собой размотался. Длинная змея мелькнула в воздухе, черный всадник одним едва различимым движением перехватил ее и намотал на луку седла.Внезапно конь Лорда Ника поднял голову и тихонько заржал. Ник весь напрягся, насторожившись. Октавия замерла.В следующую секунду она услышала доносящийся из-за темного поворота стук колес.— Ступай под деревья. — Голос Ника прозвучал спокойно, но Октавии даже не пришло в голову ослушаться приказа. Девушка повернула Питера, и они скрылись в березовой роще.Лорд Ник занял позицию на обочине. И всадник, и конь застыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109