никаких ваших предложений мне не нужно!— Даже если бы вы продавались, дорогая, я бы не купил, — холодно отозвался Руперт. — Уверяю вас, я не плачу женщинам за благосклонность.— Вон! — яростно прошипела Октавия. — Вы считаете, раз между нами что-то случилось той ночью, у вас есть право меня оскорблять? Вы — грязный развратник, негодный сифилитик!На минуту в комнате воцарилось молчание, затем Руперт расхохотался, и его сочный смех разогнал тени, прячущиеся по углам, как летучие мыши от света.— Что это такое вы говорите? Где вы научились так великолепно ругаться?— Уходите! — Девушка окинула своего гостя негодующим взглядом.— У меня другие планы. — Руперт обвел глазами комнату и кивнул на шкаф. — Вам понадобятся плащ, муфта и ботинки — те, что были на вас на площади Тайберн.Он направился к шкафу, намереваясь открыть дверцу, но Октавия бросилась следом и вцепилась в его руку:— Вы что, меня не слушаете?— Слушаю, и с большим удовольствием, когда вы говорите разумные вещи, — ответил он ровным голосом и высвободил руку. — Но до сих пор ничего толкового вы не сказали — лишь несете всякую чушь. Так вот, повторяю… но не пропускайте ни слова. — Он достал из шкафа ее плащ. — У меня к вам есть предложение, но не из тех, что предполагают куплю и продажу. Зарубите это себе на носу… Как мне кажется, оно выгодно нам обоим. — Руперт наклонился и подхватил ботинки. — Надевайте. Коньки на них легко прикрутить. Теперь, где ваша муфта? Ах, вот она.На лице Руперта появилось такое довольное выражение, словно он обнаружил клад, а не меховую муфту и перчатки.— А теперь быстрее одевайтесь, а я объясню добрейшей миссис Форстер, что вы вернетесь только после обеда.— Нет… подождите…С подчеркнуто терпеливым видом он остановился в дверях:— В чем дело?Октавия растерянно смотрела на него:— Но нельзя же просто забрать меня вот так!— Если нельзя вот так, моя милая леди, то мне не удастся осуществить то, что я задумал. Я жду вас внизу.Руперт вышел, намеренно оставив дверь приоткрытой. Октавия прикусила губу и посмотрела на спящего отца. Опиум сделал свое дело — девушка по опыту знала, что мистер Оливер Морган будет спать долго. Миссис Форстер присмотрит за ним, а она заплатит за это из тех денег, что завтра «заработает».Если лорд Руперт не собирается предлагать ей стать его любовницей, то что же еще он мог иметь в виду? Девушка была в растерянности.Слабый солнечный луч проник сквозь тусклое стекло и упал на ее лицо. Октавия вдруг поняла: вовсе не важно, что он имеет в виду. Что бы он ни предложил, это должно изменить ее теперешнюю жизнь. Солнце сияет, Серпентайн замерз, и остаток длинного дня она проведет за стенами своей унылой тюрьмы!Октавия сорвала серый халат, набросила на плечи плащ и тихо выскользнула из комнаты. Она бежала вниз по лестнице, не в силах сдержать радости, казалось, захлестнувшей не ее, а какую-то другую девушку из полузабытого прошлого.У подножия лестницы Руперт разговаривал с миссис Форстер. Домовладелица выглядела довольной, и Октавия заметила, что в ее руке блеснуло серебро.— Сходите поразвлекайтесь, дорогуша, — сладко улыбнулась она своей квартирантке. — А за папой я присмотрю, не бойтесь. Заднюю дверь, на случай если вернетесь поздно, оставлю открытой. — Она заговорщически подмигнула.Октавия внутренне сжалась. Пытаться переубедить добрую женщину бессмысленно. Да и что еще она могла подумать! Неудачливая молодая женщина принимает покровительство богатого джентльмена. Что может быть естественнее? В их округе любой так решит.Вздохнув, Октавия вышла за лордом Рупертом на улицу, где стоял экипаж, запряженный уже знакомой парой гнедых. Руперт помог ей сесть в коляску, и через десять минут они уже оставили позади унылые улочки Ист-Энда.— Я, безусловно, отдам деньги, которые вы заплатили миссис Форстер, — проронила Октавия.— Безусловно, — вежливо согласился Руперт. — Просто я хотел, чтобы вы знали, что ничем не обязаны этой добрейшей женщине, и чувствовали себя свободно.— Завтра я рассчитываю оказаться при деньгах, — немного скованно сообщила девушка.— Собираетесь на дело, мисс Морган? — Он натянул вожжи и повернул коляску на Пиккадилли, — Собираюсь, раз это нужно. Вы-то уж лучше других должны меня понять!— А кто говорит, что не пойму? Не следует делать поспешные выводы.Октавия минуту помолчала.— Вас трудно понять. Что у вас за предложение?— Всему свое время.Подъезжая к Серпентайну, они уже издали заметили оживление: обилие экипажей, верховых, чинных господ, прогуливавшихся по морозцу, — словом, всех тех, кто приехал сюда исполнить главную обязанность члена общества — показать себя и посмотреть на других.Если бы ее жизнь сложилась иначе, она бы тоже находилась сейчас в этой красивой толчее, горько подумала Октавия, удачно бы вышла замуж, и этот мир стал бы ее миром.— Ваш отец разорился еще до того, как вы начали выезжать? — Руперт словно читал ее мысли.— Да, но я не думаю, чтобы светская жизнь доставила мне удовольствие, — пожала плечами девушка.— Ну и характерец, — хмыкнул Руперт. — А сколько вам лет, Октавия? Двадцать один? Двадцать два?— Двадцать два. Старая дева, — невесело рассмеялась она.— Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь бездельник устроил вас в качестве мужа. — Руперт приподнял шляпу и поклонился проходившей мимо даме. — Вы слишком любите самоутверждаться, чтобы стать послушной женой светского мужа.Октавия не могла решить, комплимент это или упрек, но вынуждена была признать, что доля истины в словах Руперта есть.— У вас, я вижу, немало знакомых, — едко заметила она вместо ответа. — Даже слишком много для разбойника с большой дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109