Важно лишь, чтобы у нее было брачное свидетельство и кольцо на пальце, — уверенно заявила Констанция. — Если вы напишете ей письмо и расскажете о ваших планах, мы сможем взять это письмо с собой и передать ей в четверг.
— У меня есть карандаш и бумага. — Пруденс порылась в сумочке и достала записную книжку и карандаш. — Вот.
Генри посмотрел на свои остывшие сардинки, потом перевел взгляд на сестер, выжидательно глядевших на него. От них исходила непреодолимая сила, и он подумал, что волей и упорством они могли помериться с его отцом. В нем проснулась надежда. Если они будут поддерживать его, он сможет это сделать.
— Когда мне приехать в Лондон? — спросил он.
Они заулыбались, и он почувствовал, что их одобрение окрыляет его.
— Чем скорее, тем лучше, — ответила Пруденс. — В будущие выходные, если хотите. Мы будем ждать вас в воскресенье.
Он судорожно перевел дыхание и выпалил:
— Да, решено. В воскресенье.
— Мы обо всем договоримся с Амелией, и в следующий четверг, когда у нее будет выходной, вы сможете пожениться.
— О Бог мой, — сказал он, покачав головой, — все это так внезапно.
Генри начал писать, а сестры вернулись к своему остывшему чаю.
Спустя полчаса они уже возвращались на станцию. Письмо Генри к Амелии лежало у Констанции в сумочке.
— Ты думаешь, он приедет? — спросила Пруденс с озабоченным видом.
— Да, я уверена, что он не подведет Амелию, особенно после того, как он дал обещание, — ответила Честити. — Кроме того, он будет бояться, что мы вернемся и расскажем обо всем его отцу. Кон ясно дала ему понять, что именно это мы и сделаем, если он не появится в воскресенье.
— Это было довольно жестоко, — призналась Констанция, имея в виду угрозу, которую она высказала при расставании с Генри. — Но я решила, что страх придаст ему решительности. Хочется верить, что мы поступаем правильно, заставляя его жениться на Амелии, — добавила она с сомнением. — Этот Генри такая размазня!
— Не думаю, что тебе следует об этом беспокоиться, — твердо заявила Пруденс. — У Амелии хватит сил и решительности на обоих. К тому же ей известны его слабости. Она будет главой семьи, а он будет делать то, что ему скажут. Если она справляется с таким исчадием ада, как юная Памела Грэм, справиться с Генри для нее будет сущим пустяком.
Констанция кивнула и рассмеялась:
— Ты права. Интересно, у Макса есть секретарь?
— А что?
— Если нет, я уверена, что он ему нужен. И Генри Франклин кажется мне очень подходящей кандидатурой.
— Кон, нельзя же так бессовестно манипулировать людьми! — укорила сестру Пруденс.
— Почему бы и нет? — лукаво улыбнулась Констанция. — Посмотрим, удастся ли мне уговорить его.
— Итак, муж будет работать на Макса, жена — на его сестру, и никто из них не будет знать о том, что эти двое женаты? — Честити покачала головой.
— Но это продлится лишь до тех пор, пока Амелии не придется прекратить работать у Грэмов из-за беременности, — сказала Констанция. — Вряд ли это можно назвать обманом.
— Расскажи это кому-нибудь другому, — фыркнула Пруденс.
— Все равно я с ним поговорю, — рассмеялась Констанция.
Они сели на скамейку, приготовившись ждать поезд, и Честити вздохнула:
— Ну и утомительное же это дело — посредничество. А завтра еще придется разбираться с этим Анонимом и его проблемами.
— Нет покоя тем, кто сам ищет себе приключений, — проговорила Констанция.
— Нет покоя тем, кто находится в стесненных обстоятельствах, — поправила ее Пруденс.
— Мы спрячемся за занавеской в дальнем углу, Чес, — говорила Пруденс, когда на следующее утро они входили в маленький магазинчик. — Миссис Бидл говорит, что нам будет хорошо все слышно, если вы с Анонимом встанете недалеко от полки с печеньем.
Она жестом указала на пыльный угол, где на полках стояли коробки с печеньем вперемежку с вазами, наполненными леденцами и лакричными конфетами.
В это время из-за занавески вышла полная женщина с седыми волосами, забранными в аккуратный пучок, и в шуршащем накрахмаленном фартуке.
— У вас еще есть время выпить по чашечке чая, мисс Кон, если джентльмен появится только к одиннадцати часам, — сказала она. — Я всегда пью чай в это время. И съешьте по кусочку кекса, который я испекла сегодня утром. Если кто-нибудь войдет в магазин, мы услышим колокольчик. — Она указала на колокольчик, висевший над дверью.
— О, я обожаю кексы! — воскликнула Честити. — Кусочек кекса подбодрит меня перед этим суровым испытанием.
— Если тебе так не хочется этого делать, я сама поговорю с Анонимом, — предложила Пруденс.
— Нет, конечно же, нет, я просто пошутила.
Честити вслед за сестрами обогнула прилавок и прошла за занавеску в маленькую кухоньку, где на плите весело свистел чайник.
— Садитесь, — пригласила миссис Бидл.
Она указала на круглый стол, посредине которого красовался кекс, украшенный ягодами черной смородины. Потом она расставила чашки, нагрела чайник, насыпала в него нужное количество чаю и залила кипятком.
— Ну вот, — сказала она, ставя на стол кувшинчик с молоком и сахарницу. — А сейчас я положу вам по кусочку кекса.
Констанция ненавидела кексы. Они были слишком сладкими и сдобными на ее вкус, но из вежливости она взяла предложенный ей кусочек. Она решила, что подсунет его Честити, когда хозяйка отвернется.
Зазвенел колокольчик, и миссис Бидл отодвинула занавеску и выглянула наружу.
— О, это мистер Холбрук, пришел за газетой и за сигаретами.
Она поспешила в магазин, весело приветствуя своего посетителя.
Честити откусила большой кусок кекса и облизнула пальцы:
— Кекс просто бесподобный.
— А по-моему, он ужасный, — сказала Констанция, разливая чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94