— О, у лорда Дункана очень развито чувство долга, не сомневаюсь. Чудесный человек, просто чудесный. Но у меня есть подозрение, что он далеко не образцовый отец. — Элизабет изящно промокнула салфеткой накрашенные губки. — Ему следовало настоять на том, чтобы они вышли замуж, во всяком случае, хотя бы Констанция и Честити. Не может же он иметь в семье трех старых дев! Пруденс — немножко другое дело. Я уверена, что она предпочтет остаться с отцом и ухаживать за ним. Очень благоразумная девушка… Обидно, что ей приходится носить очки. Женщины в очках выглядят такими скучными!
«Скучная» не совсем тот эпитет, который Макс Энсор даже после первой встречи употребил бы по отношению к какой-либо из сестер Дункан. И насколько он успел разглядеть, за стеклами очков мисс Пруденс скрывались очень светлые и очень живые зеленые глаза.
Он уклончиво кивнул и попросил:
— Можно посмотреть ту газету, мадам?
— Это просто скандальный бульварный листок. — Элизабет снова открыла сумочку и понизила голос: — На самом деле все ее читают, просто никто не признается. Уверена, что даже Летиция иногда просматривает ее. — Она украдкой передала ему сложенные листки.
Макс Энсор сомневался, что его сестра Летиция читает что-либо, кроме меню, которое по утрам приносит ее кухарка, но оставил эти мысли при себе и развернул страницы.
Газета была напечатана профессионально, хотя он сомневался, что она вышла из-под большого типографского пресса. Бумага тонкая и дешевая, а оформление не отличалось художественностью исполнения. Он взглянул на оглавление на левой стороне первой страницы. Его брови изумленно поползли вверх. В списке статей значились два политических обозрения: первое — на тему лицензирования продажи спиртных напитков, второе посвящалось закону об ограничении скорости автомобилей до двадцати пяти миль в час. Вряд ли эти статьи могли вызвать интерес у светских дам вроде Элизабет Армитидж или Летиции Грэм, но тем не менее громкое название «Леди Мейфэра» указывало на то, что газета рассчитана именно на них.
Его взгляд натолкнулся на текст, напечатанный более крупным и жирным шрифтом, чем остальная страница. Бросался в глаза обведенный в рамку заголовок в форме одновременно и утверждения, и вопроса: «Женщины-налогоплательщицы требуют права голоса. Предоставит ли правительство либералов женщинам-налогоплательщицам право голоса?»
— Похоже, редакция претендует на большее, они не ограничиваются светскими сплетнями и новостями моды, — заметил Макс Энсор, постучав пальцем по заголовку.
— А, это! Они все время что-то пишут про суфражисток, — сказала Элизабет. — Такая скука! Но в каждом номере на первой странице обязательно присутствует что-нибудь подобное. Я на это не обращаю внимания, как и большинство читательниц.
Макс нахмурился. Кто все-таки издает эту газету? Возможно, она действительно принадлежит суфражисткам, которые вечно мутят воду, с каждым днем становясь все многочисленнее и настойчивее и забрасывая правительство требованиями дать им право голоса? Остальные заголовки были более привычными для дамского издания: статья об американском художнике Чарлзе Дана Гибсоне и его идеализированных изображениях совершенной женщины, заметка о великосветской свадьбе, включающая список присутствовавших, расписание предстоящих светских мероприятий. Макс бросил небрежный взгляд на статью о Гибсоне, потом недоумевающе поднял брови и принялся внимательно читать. Он рассчитывал найти в статье настойчивые рекомендации придерживаться гибсоновских стандартов, чтобы добиться совершенства, а вместо этого столкнулся с умной и беспощадной критикой женского стремления слепо следовать веяниям моды, которую почти всегда диктуют мужчины. Макс оторвался от газеты:
— Кто это пишет?
— Никто не знает, — отозвалась Элизабет, протягивая руку, чтобы снова завладеть своим ценным трофеем. — Это и делает ее такой интересной. Газета существует не меньше десяти лет. На какое-то время она пропала, но недавно опять появилась, увеличившись в объеме. — Она снова сложила листки. — Досадно, что теперь ее нужно покупать. Раньше экземпляры лежали бесплатно в гардеробных, фойе, приемных. Но тогда в ней было меньше интересных статей. Прежде там печатали в основном скучные политические обозрения. Право голоса для женщин, закон о собственности и тому подобное. Я ничего в этом не понимаю. Пусть мой дорогой Эмброз с этим разбирается. — Она хихикнула и убрала газету в сумочку. — Это совсем неподходящий для дам предмет.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул Макс Энсор. — В мире достаточно проблем и без того, чтобы женщины вмешивались в дела, которые их не касаются.
— Именно так и говорит мой дорогой Эмброз.
Элизабет с самодовольной улыбкой подняла руки и поправила шляпку из черной тафты, украшенную белыми перьями. Она взглянула на приколотые к груди маленькие часики, отделанные эмалью, и воскликнула:
— О, Боже мой, как быстро пролетело время! Мне действительно пора идти. Чудесный чай. Большое вам спасибо, мистер Энсор.
— Это я должен благодарить вас за доставленное удовольствие, леди Армитидж. Надеюсь увидеть вас сегодня вечером у Бикменов. Летиция потребовала, чтобы я ее сопровождал. — Он встал, поклонился и подал ей перчатки.
— Вечер будет чудесный, я уверена, — объявила Элизабет, натягивая перчатки. — И вообще в Лондоне сейчас так чудесно, вы не находите?
— Да, действительно чудесно, — согласился Макс.
Он продолжал стоять, пока она не покинула зал, потом потребовал счет, попутно размышляя над тем, что прилагательное «чудесный» является наверняка самым часто используемым в настоящий момент у светских дам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94