Девица откровенно насмехалась над его избитым комплиментом, как и в тот вечер в ресторане, когда она обвинила его в неискренности. Макса возмутило то, что она так упорно отвергает принятые в свете правила поведения, даже когда дело касается пустого комплимента.
— Да, это так, — согласился он. — Люди, не умеющие с благодарностью принять комплимент, не всегда могут составить приятную компанию.
У Констанции расширились глаза. Она не ожидала ответного выпада, кроме того, ее никогда прежде не обвиняли в неблагодарности. На мгновение она даже лишилась дара речи.
Склонив голову набок, Констанция с виноватым видом улыбнулась. Мать часто предупреждала, что острый язычок не доведет ее до добра. И даже Дуглас мягко упрекал ее, когда она не могла удержаться от ядовитой остроты. Он говорил, что нельзя изощряться в остроумии за счет окружающих. Однажды он даже сказал, что это на редкость непривлекательное качество в человеке. Констанция вспомнила его негромкий голос, такой ласковый и в то же время серьезный, и, закусив губу, резко отвернулась и стала смотреть в окно, чувствуя, как ком стоит у нее в горле. Видимо, она была бы гораздо добрее и терпимее к людям, если бы Дуглас не погиб. Так что остается лишь внимательнее следить за своими словами. Особенно в обществе Макса Энсора. Она почувствовала невольное уважение к столь достойному противнику.
Макс поднялся, открыл окно и выглянул на платформу:
— Кто-нибудь из ваших гостей поедет этим поездом?
— Надеюсь, что нет, — ответила Пруденс. — Мы обычно специально едем ранним поездом, чтобы оказаться на месте раньше них. Большинство едут двухчасовым и прибывают в Ромзи как раз к чаю.
Дверь купе открылась, и на пороге появился официант в униформе.
— Уважаемые леди… сэр, будете ли вы обедать у нас? — с поклоном спросил он.
— Да, конечно, — ответила Констанция, к которой уже вернулось самообладание.
— Вагон-ресторан откроется в половине первого. Зарезервировать вам столик на четверых?
— Обязательно, — сказал Макс.
Официант снова поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь купе.
— Трудно представить себе поездку в поезде без коричневого виндзорского супа, — заметила Пруденс, разворачивая газету и поправляя очки.
— Я обожаю еду в поезде, — подхватила Честити. — Особенно чай. Эти восхитительные булочки, топленые сливки и шоколадные бисквиты… Хотя, — продолжила она, — завтраки почти так же хороши. Копченая селедка и черный хлеб с маслом.
— И свиные сосиски, — добавила Констанция, — с помидорами.
— Мне кажется, дамы проголодались, — с улыбкой проговорил Макс.
— Неудивительно, мы встали очень рано, и после завтрака прошло уже немало времени, — сказала Пруденс.
Сестры не стали объяснять, что, поскольку лорд Дункан не соизволил появиться к завтраку, на столе не было обычных деликатесов. Девушкам пришлось довольствоваться тостами с мармеладом.
— Вы любите разгадывать кроссворды, мистер… то есть Макс? — спросила Пруденс, доставая из сумочки остро заточенный карандаш.
— Не особенно, но буду рад помочь.
Энсор откинулся на сиденье и положил голову на подушку, покрытую белоснежной накрахмаленной салфеткой. Констанция сидела напротив, и он стал с удовольствием разглядывать ее. В купе было жарко и душно, и девушка расстегнула две верхние пуговки синего льняного жакета, плотно облегавшего ее тело и выгодно подчеркивавшего тонкую талию. Макс видел, как бьется жилка на ее длинной, изящной шее, как матово поблескивает чуть влажная от пота кожа. Он отметил, что у нее изящные и точеные ножки в темно-синих лаковых туфельках. Ему стало интересно, как же выглядят те части ее ног, которые он не мог видеть, — икры, колени и бедра, прикрытые тонкой материей ее юбки. Не нужно было быть детективом, чтобы догадаться, что у нее длинные ноги. И они должны были быть такими же изящными, как и все остальные части ее тела. У нее были тонкие запястья и длинные пальцы, но при этом руки не казались хрупкими. Это были умелые, сильные руки. И вообще мисс Дункан была сильной женщиной, только чересчур воинственно настроенной. Но ему нравилось преодолевать трудности.
Констанция наклонилась к газете, которую держала ее сестра, и нахмурилась, пытаясь разгадать какое-то слово. Макс видел тонкие голубые вены у нее на виске. Внезапно она подняла глаза и посмотрела на него. Ее глаза были цвета темно-зеленого мха, который растет на стволах вековых дубов. Они смотрели на него вопросительно и слегка задумчиво. Энсор понял, что она почувствовала, как он ее разглядывал. У него появилось ощущение, что и она, в свою очередь, оценивает его.
Макс улыбнулся, и Констанция снова опустила глаза, вернувшись к газете. Но он успел разглядеть, как легкая улыбка чуть тронула ее губы. Уик-энд, подумал он, обещает быть весьма интересным.
Глава 8
— Где ты собираешься разместить его? — понизив голос, спросила Пруденс, когда они стояли на станции в Ромси.
Макс следил за тем, как выгружают багаж, и не мог их слышать.
— В Южной башне, — таким же заговорщическим тоном ответила Констанция.
Честити тихо рассмеялась, поправляя широкие поля своей украшенной лентами соломенной шляпки. У Южной башни была одна замечательная особенность.
— Что ты затеваешь, Кон? — спросила Честити. В глазах ее сестры блеснул насмешливый огонек.
— Пожалуй, я не прочь показать мистеру Энсору, что может произойти, когда женщина берет на себя инициативу. Мне кажется, он вообще не верит, что женщины могут проявлять инициативу, — добавила она. — Уверена, он убежден, что мы не имеем на это права. Возможно, мне удастся заставить его открыть глаза на то, что женщины имеют те же права, что и мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94