— Да здесь почти нечего было делать, — заверила ее Честити, улыбаясь. Видно было, что она испытала огромное облегчение при появлении сестры. — Тебе крупно повезло — не пришлось есть холодный пирог с треской.
— Вчерашний?
— Угу.
— А я съела жареный пирожок и выпила бокал вина, — с раскаянием произнесла Констанция. — Но, честно говоря, еда меня интересовала меньше всего.
— Так где же ты была? — с любопытством разглядывая ее, спросила Пруденс.
— Вы помните Эммелину Панкхерст, мамину подругу?
— Конечно. Мама работала с ней в комитете защиты женских прав и в комитете по защите собственности замужних женщин. Я думала, она живет в Манчестере.
— Уже нет. Я знала, что она переехала в Лондон, но мне не представлялся случай навестить ее. А сегодня утром мы буквально столкнулись. Она вместе с дочерью Кристабель организовала лондонское отделение Женского социально-политического союза. Они пытаются добиться права голоса для женщин, но вы, безусловно, уже знаете об этом. — Констанция принялась рыться в сумочке. — Сегодня утром я отправилась на собрание союза, а потом записалась в члены… Вот, видите? — Она вытащила яркий бело-малиново-зеленый значок. — Это мой официальный значок с цветами союза.
— Итак, ты отправилась за лентами, а вернулась с политическим мандатом, — сказала Честити. — Как это произошло?
— Я даже не успела зайти в магазин. Столкнулась с Эммелиной у входа, и она пригласила меня на собрание. Она произнесла речь в Кенсингтонском дворце. Это было потрясающе! Вы даже представить не можете.
Констанция принялась быстро рассказывать, едва поспевая за мыслями, и по мере того, как она говорила, в ее голове всплывали все новые подробности утреннего собрания. Восторженные, полные энтузиазма речи присутствовавших все еще звучали у нее в ушах. Она с рождения слышала все то, что обсуждалось на собрании Женского социально-политического союза, но на таком мероприятии присутствовала впервые. Ее мать очень убедительно доказывала своим дочерям необходимость предоставить женщинам равные права с мужчинами. Но восторг присутствовавших на собрании женщин, охваченных общей идеей, готовых сражаться за правое дело, чувство локтя — все это было для Констанции внове.
— Не скажу, что меня это удивляет, — заметила Пруденс. — Ты всегда принимала все это очень близко к сердцу. Не то чтобы нас с Чес это волновало меньше, просто все эти громкие речи с трибуны и союзы не для меня.
Констанция покачала головой:
— Я тоже так думала, но там со мной что-то произошло. Меня словно неожиданно… захватило… — Девушка пожала плечами, не в силах более точно описать те ощущения, которые она испытала.
— В любом случае делай что хочешь, только не показывай никому свой значок, — серьезно сказала Пруденс. — Если узнают о том, что ты вступила в союз, очень быстро кто-нибудь знающий политические взгляды авторов «Леди Мейфэра» сложит два и два. И тогда поднимется настоящий переполох.
— Ты права, — согласилась Констанция. — Я буду нема как рыба. Уверена, что смогу незаметно посещать собрания и даже выступать на них, но только в тех уголках Лондона, куда никто из наших знакомых не сунется ни за что на свете. — Кроме того, — продолжала она, — поскольку я была в Кенсингтоне, я зашла в магазинчик вашей сестры, Дженкинс, и забрала почту. Четыре письма для «Леди Мейфэра»!
Она достала письма и победоносно помахала ими в воздухе.
— Ты открывала их?
— Конечно, нет. Я подумала, что первые письма мы откроем все вместе. Но и это еще не все, — многозначительно сказала Констанция. — Прежде чем отправиться за лентами, я зашла в те магазины на Бонд-стрит и Оксфорд-стрит, которые согласились продавать «Леди Мейфэра». И угадайте, что? — Она сделала паузу, но, когда сестры недоуменно покачали головами, продолжила: — Они продали. Вес экземпляры, во всех магазинах. И все сказали, что в следующем месяце закажут у нас в три раза больше экземпляров.
— Ну что ж, значит, сработало, — сказала Пруденс. — И что, по-твоему, Кон? Тетушка Мейбл, «Посредник» или твоя язвительная сплетня?
— А может быть, политические статьи, — предположила Констанция, но тут же грустно покачала головой: — Нет, конечно же, нет. Еще рано. Но я продолжаю надеяться! Чес придется нацепить ее черную вуаль и вдовий траур и пойти забрать выручку. Ну так что, откроем письма? Это недолго, просто взглянем, кому они — «Посреднику» или тетушке Мейбл.
— У нас сейчас совсем нет времени, — неохотно отозвалась Пруденс, самая практичная из троих. — Тебе нужно успеть переодеться, Кон, гости могут явиться с минуты на минуту. Может быть, для политического собрания ты одета так, как требуется, но для приема гостей это несколько мрачновато.
— Ты думаешь? — Констанция с сомнением осмотрела свою серую юбку и черные ботинки на пуговицах.
— Безусловно, — решительно заверила ее Пруденс. Констанция по своему обыкновению подчинилась мнению сестры, обладавшей прекрасным вкусом и всегда точно знавшей, что и в каких случаях следует надевать.
— Я вернусь раньше, чем приедет первый гость.
— Мы думаем, что Макс Энсор может заехать к нам сегодня, — заметила Честити с лукавой усмешкой.
— Так это ради него я должна переодеваться? — спросила Констанция, иронично приподняв брови.
Сестры не ответили. Констанция, поймав заинтересованный взгляд Дженкинса, решила сменить тему:
— Я вернусь через десять минут.
Она быстро вышла из комнаты и поспешила наверх, чтобы подыскать более подходящее для приема гостей платье. Однако она не намеревалась предпринимать каких-либо дополнительных усилий в расчете на маловероятный случай, что достопочтенный член парламента от Саутуолда решит навестить их с целью отведать сандвича с огурцом и бисквитного торта, приготовленного миссис Хадсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94