— Я же говорил тебе, Лиззи, что ты должна называть свою мачеху надлежащим именем.
Генриетта открыла было рот, чтобы вставить слово, но потом мудро решила промолчать. Однако Лиззи, казалось, не видела ничего несправедливого в выговоре отца, так как речь шла о послушании, а ее проступки всегда были очевидны и не имели смягчающих обстоятельств.
Генриетта оставила их и спустилась в маленькую, обшитую деревянными панелями гостиную позади столовой, где, как ей сказали, Дэниел решил ужинать. Стол перед камином был уже накрыт, бутылка хорошего бургундского вина откупорена. Она не заметила никаких погрешностей и, вероятно, удивилась бы, если бы смогла их заметить.
Вошел Дэниел, прикрыл за собою дверь и встал у камина, глубоко засунув руки в карманы.
— Тебя что-то беспокоит? — нерешительно спросила Генриетта.
Дэниел нахмурился, размышляя. Ему не хотелось ругать жену. Госпожа Кирстон была расстроена поведением своих подопечных, но, как женщина осторожная, не стала возлагать вину на Генриетту. Он и сам заметил, в каком виде они были сегодня днем, но он также видел, как им хорошо с Генриеттой. Нет, он подождет и убедится сам в необходимости вмешательства в развитие этой быстро крепнущей дружбы.
— Пожалуйста, не разрешай детям называть тебя Гэрри. — Это все, что он сказал, подходя к буфету, чтобы налить себе вина. — У тебя было время обследовать подвалы? Хэкет покажет, как хранятся различные вина, так что ты сможешь быстро ориентироваться там, когда потребуется.
Еще и вино! Генриетта не предполагала, что должна знать, чем занимаются лакеи. Казалось, количеству ее обязанностей не будет конца. Пробормотав нечто невразумительное относительно недостатка времени, она сказала, что сходит за творожным пудингом, и исчезла из комнаты.
Пудинг отделился от формы вполне нормально. Генриетта подцепила оставшийся на дне кусочек и, удовлетворенно кивнув, гордо понесла его к столу.
— Видишь, я приготовила тебе творожный пудинг, Дэниел. Надеюсь, он хорош.
Дэниел улыбнулся. Жена выглядела такой взволнованной, ее большие карие глаза ждали его ответа.
— Я уверен, что хорош. — Он отодвинул для нее стул, затем сел напротив.
Генриетта заботливо наполнила его тарелку, прежде чем положить кусок себе. Она тайком поглядывала на мужа, когда он откусил первый кусочек. На лице Дэниела появилось удивленное выражение. Она поспешно попробовала пудинг и закашлялась, уронив ложку на тарелку. Дэниел продолжал с удивлением смотреть на нее.
— Что в нем, Гэрри?
— Он не очень хорош, не так ли? — печально сказала она.
Дэниел покачал головой:
— Мне кажется, я никогда ничего подобного не пробовал.
— Может быть, это сладкий майоран? Кажется, я положила его слишком много.
— Не знаю. — Дэниел осторожно снял с кончика языка кусочек яичной скорлупы и сделал большой глоток вина. — Но чувствую, что очень голоден.
— Да, я посмотрю, что еще есть.
Генриетта взяла со стола тарелки и пудинг, глаза ее были полны слез. На кухне она положила пудинг перед поваром:
— Пожалуйста, попробуйте его и скажите, что я сделала неправильно.
Повар откусил кусочек, и на лице его возникло то же выражение удивления, что и на лице Дэниела. Затем он медленно произнес:
— Здесь слишком много соли, совсем не нужен мускатный орех, кроме того, многовато сладкого майорана. Нужна всего небольшая щепотка.
— Благодарю. — Генриетта выбросила пудинг в стоящее у двери ведро для поросят и пошла в кладовую. — Что я могу предложить сэру Дэниелу вместо пудинга?
Сьюзен Йетс, всегда доброжелательная и готовая помочь, сразу засуетилась:
— Есть пирог с мясом, миледи, и головка сыра. Мэг принесет все это в гостиную. Хозяин будет доволен.
Не то что пудингом, подумала Генриетта, не желая возвращаться в гостиную. Как она объяснит мужу свою неудачу?
Когда Генриетта вошла, Дэниел по-прежнему сидел за столом, задумчиво крутя в руках бокал.
— Смею предположить, что ты никогда прежде не готовила творожный пудинг.
— Нет, — призналась Генриетта. — Мэг сейчас принесет пирог с мясом и сыр. Хорошо?
— Вполне достаточно. — Он замолчал.
В камине потрескивал огонь, а Генриетта потягивала вино, стараясь придумать, что сказать. Появление Мэг с ужином нарушило неловкое молчание.
— Наложенная на тебя контрибуция очень велика, Дэниел? — спросила Генриетта, наконец набравшись храбрости.
— Да, она нанесет мне ужасный удар, если не удастся найти в Лондоне друга, который мог бы замолвить за меня словечко в парламенте. — Дэниел отломил кусок от буханки ячменного хлеба. Коли не найдется никого, кто походатайствует за него, он будет счастлив, если не потеряет дом и ферму. Положение усугублялось еще и долгом сэру Реджинальду Транту.
— У тебя есть друг, который мог бы помочь? — спросила она.
— У моего зятя есть родственник, имеющий влияние в парламенте. Он обращался к нему, когда просил за себя. Возможно, сможет попросить и за меня. — Дэниел резко отодвинул стул. — Ложись спать, Генриетта, а я должен еще написать несколько писем.
Он вышел из гостиной и направился в свой кабинет, а Генриетта еще долго сидела, глядя на огонь. Она помогла бы ему, если бы могла. Но как можно помочь человеку, если он не желает говорить о своих проблемах? Как она вообще может помочь кому-то? Она, не способная даже приготовить творожный пудинг и не знающая, что каждый второй вторник месяца мыльня не работает?
По прошествии еще нескольких дней положение не улучшилось. Дэниел был очень занят, стараясь вместе со своим управляющим раздобыть денег, чтобы уплатить контрибуцию в четыре тысячи фунтов, если не удастся снизить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113