Джинни рассердил безосновательный упрек. Алекс, судя по его непроницаемому лицу, тоже был раздражен.
— У меня не было намерения задевать чувство собственного достоинства императора, — заявила она.
— Черт побери, а это еще что значит? — нахмурился он.
— Только то, что лишь император может ездить на Буцефале, — мило улыбнулась она и, сжав пятками бока Джен, послала ее вперед рысью, потом галопом.
Алекс, опешивший на какое-то мгновение, ринулся вслед за Джинни. Кобыла явно уступала жеребцу, и, поравнявшись, Алекс наклонился, схватил поводья у самой уздечки и натянул их, остановив Джен.
— К твоему сведению, — заявил он, — конь был подарен мне отцом, когда я получил звание майора. У него уже было имя, и я не мог изменить его, не обидев при этом отца.
— О! — Джинни не отрываясь смотрела на море. — В таком случае приношу извинения за свои выводы, но ты дал мне для этого достаточно оснований. Я не собиралась намеренно противоречить твоим распоряжениям, и если бы ты не подозревал в любой фразе вызов, то понял бы это.
Они помолчали. Алекс продолжал держать поводья Джен. Потом он наконец сказал:
— Это довольно трудно объяснить, Джинни, потому что ты еще ничего не знаешь о военной жизни, но в ней есть строгие правила, и ты должна научиться придерживаться их. Мои приказы и слова на людях неоспоримы. Если я позволю кому-нибудь возразить, это принизит меня в глазах моих подчиненных, безопасность которых полностью зависит от моих распоряжений. Отряд должен действовать слаженно, подчиняясь одному человеку — мне. Только так можно обеспечить безопасность солдат, насколько это вообще возможно на войне.
— Но я же не в твоем отряде.
Алекс вздохнул:
— Предполагалось, что этот день пройдет без вражды, но, наверно, я должен сказать тебе с самого начала. Ты в глазах моих людей точно так же подчиняешься мне, как и они. Не оспаривай мою власть публично, Джинни. Последствия не доставят удовольствия ни тебе, ни мне.
— А если я признаю, что ты властен над пленницей и врагом, ты согласишься, что над возлюбленной такой власти у тебя нет?
Последовало молчание — зеленовато-карие глаза неотрывно смотрели в серые.
— Это другой вопрос и для другого дня, — наконец сказал Алекс. — Но ты должна помнить, что я взял на себя ответственность за твою безопасность и предприму все необходимое для ее обеспечения. — Он отпустил поводья Джен. — Ты ведь обещала показать мне остров?
Он был прав, эта словесная баталия была не ко времени. И вновь Джинни удивила его. Поскакав по пружинистому мху, она через плечо крикнула:
— Дайте жеребцу императора потягаться с кобылой дамы, полковник.
Каменная стена обозначала границу владения сквайра Элмхерста, и Джинни направила лошадь через нее. Алекс на своем великолепном жеребце преодолел эту преграду почти одновременно.
Буцефал нагнал Джен через секунду после того, как коснулся земли, и устремился вперед, едва касаясь мощными копытами вязкой земли. Наконец Алекс остановился и подождал Джинни. Она подъехала к нему, радостно возбужденная этой гонкой, с пылающими щеками и сверкающими глазами.
Как эта женщина, недоумевал Алекс, за несколько коротких часов сумела нарушить его покой, поколебать его целеустремленность? И в результате сейчас он рисковал карьерой, долгом, в которых всегда видел смысл жизни. Ее нельзя было назвать красавицей — высокая для женщины, загорелая, взгляд чересчур смелый, но было в ее осанке, в тяжелых прядях каштановых волос с мягким отливом, в чистоте серых глаз нечто пленительное, берущее за душу.
— Похоже, я проиграла эту скачку. — Джинни радостно засмеялась, откинув назад голову. — Посмотрим, выиграешь ли ты следующую, император на императорском жеребце. — Она направила свою лошадь по крутому, но широкому спуску к песчаному берегу. — Ты когда-нибудь скакал по волнам, Алекс? Это одно из самых больших удовольствий и для человека, и для лошади.
Она заехала в воду и непроизвольным жестом поддернула юбку до колен, как делала это в прежние времена, когда была с Эдмундом.
Алекс наблюдал за ней с улыбкой.
— Мы постараемся быть на высоте, моя цыганка-замарашка.
Через мгновение Джен неслась по воде, перепрыгивая через волны с изяществом танцовщицы, в то время как Буцефал, более тяжелый и не привыкший к такой зыбкой почве под ногами, оступался, пытаясь удержаться. И лошади, и их наездники окончательно промокли, когда сумасшедший галоп завершился и Джинни повернула свою лошадь к берегу.
— Думаю, ты проиграл эту скачку, — крикнула она через плечо, сдерживая лошадь, а у нее самой кровь бурлила от возбуждения.
Буцефал, выбравшийся из незнакомого для него водяного плена, понесся по песчаному берегу, и Джен удивленно попятилась, застав свою хозяйку врасплох, так что Джинни свалилась с ее спины. В воздухе мелькнули промокшие юбки, и Джинни самым нелепым образом с глухим стуком свалилась на песок.
Алекс мгновенно спешился.
— Тебе больно? — Тревога звучала в его голосе, озабоченность появилась в глазах.
— Пострадал только мой престиж. — Джинни засмеялась и протянула ему руки, чтобы он помог ей встать. — Гордыня до добра не доводит.
— Думаю, это падение лишило тебя победы, — тихо сказал он, обхватывая ее лицо руками, поворачивая его, словно рассматривал редкое изделие из фарфора. Джинни, казалось, утонула в его глазах, огромных и сияющих теплым светом, когда он смотрел на нее. Она задрожала как осиновый лист на ветру.
— Какой штраф я должна заплатить? — услышала она свой голос, но прекрасно знала ответ.
— Никакой, — ответил он. — Я возьму лишь то, что ты отдашь с готовностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161