а что, если ввести ее в общество — скажем, в круг приближенных герцога Букингемского, — где она сможет узнавать особой важности секреты, а потом сообщать о них ему, Нику?
Действовать, однако, придется крайне осмотрительно. Сначала ее нужно будет подготовить соответствующим образом к выполнению подобного задания — обучить манерам и так далее, а уж потом… Во всяком случае, сейчас не стоит еще позволять ей самой, по собственному почину, заводить знакомства.
— Не исключено, что мы оба можем быть полезны друг другу, — осторожно заметил Николас. — Если ты действительно хочешь, чтобы я помогал тебе, то должна полностью положиться на меня. От тебя, вероятно, потребуется нечто такое, что поначалу покажется тебе неприглядным. А поэтому очень важно, чтобы ты верила мне и повиновалась буквально во всем.
Полли с любопытством посмотрела на него.
— К чему все так усложнять? — возразила она. — Я прошу вас только представить меня мистеру Киллигрэ, а дальше я сама обо всем позабочусь!
— Нет, — твердо заявил Николас. — Все это не так просто, как представляется тебе.
Полли упрямо сжала губы.
— Скажи, ты умеешь читать и писать?
Девушка, покраснев, отрицательно покачала головой.
— В моей жизни, сэр, не было никогда ни книг, ни учителей, — грустно ответила она.
— Что ж, неудивительно, — сухо заметил Николас.
Науки вообще считались не женским делом, а уж в мире, где до сих пор обитала Полли, о них и вовсе мало кто имел представление.
— Но как же ты собираешься стать актрисой, если даже роли своей не сможешь прочесть?
— У меня хорошая память, — произнесла она взволнованно. — Если кто-нибудь прочитает мне роль, я сразу же запомню ее.
— Какая самонадеянность! Неужто ты вообразила, будто кто-то захочет терять зря время из-за какой-то неграмотной девчонки?
В его голосе явственно слышалась ирония. Полли покраснела еще сильнее.
— Ну, тогда я постараюсь выучиться. Дайте мне только книгу, и я уверена, что одолею все.
В голосе девушки звучала невероятная решимость.
«Что это, — недоумевал Николас, — актерские штучки или девчонка и впрямь верит в то, о чем говорит?»
— Думаю, с преподавателем дело пойдет быстрее, — проговорил он мягко. — Я сам позабочусь обо всем этом, ты же должна обещать беспрекословно слушаться меня.
«Скоро я увижу, действительно ли она так способна, как говорит, — размышлял он. — Если девушка и в самом деле окажется человеком сообразительным, моя задача значительно облегчится».
— А чего вам самому-то нужно от меня? — наивно спросила Полли. — Вы сказали, что мы сможем быть полезны друг другу… — Девушка сбросила с плеч камзол и начала расстегивать платье. Пальцы ее слегка дрожали. — Полагаю, вы решили переспать со мной?
Полли ничуть не сомневалась в том, что должна будет отдать этому господину свою невинность в уплату за покровительство и предстоящий успех.
Николас молчал. Да, здесь, в его собственном доме, никто не мешал ему овладеть ею, однако задача, которую он поставил перед собой, была слишком сложна и серьезна, чтобы создавать дополнительные трудности.
— Нет, — сказал он резко спустя какое-то время. — Сейчас не до этого. Тебе пора спать.
С усилием отведя взгляд в сторону, Николас подошел к низкому столику, где стоял графин с бренди.
— Я что, не нравлюсь вам? — разочарованно произнесла Полли.
— Ну, дело вовсе не в этом, — уклончиво ответил Николас. — Помнится, я слышал от тебя, будто ты — девственница?
Она кивнула, и по ее теплым медовым волосам, ниспадавшим на плечи, словно прокатилась легкая волна.
— Да… Хотя многие мужчины хотели… добивались меня… — Помолчав немного, девушка продолжала: — Пруэ всегда брала меня под свою защиту, когда дело касалось этого. Не давала меня в обиду: мне надо было только завлекать этих простаков наверх…
Простаков! Николас поморщился, услышав столь откровенное определение. И он — один из них! Клюнул на хорошенькое личико и пошлый спектакль!
Лорд Кинкейд хотел было холодно и бесстрастно взирать на стоявшую рядом с ним девушку, но это не удавалось ему. Она не вызывала в нем ни гнева, ни раздражения. Эта прелестная крошка, мило щебетавшая о том, как она одурачивала посетителей, сама с лихвой испытала людскую подлость и низость.
Николас налил бренди.
— Ну хорошо, а теперь отправляйся спать, — сказал он, поворачиваясь к Полли спиной. Потом, услышав, как она улеглась, подошел к ней и протянул вино: — Выпей, это согреет тебя.
Девушка взяла протянутый ей стакан из венецианского хрусталя. Никогда прежде не держала она в руках столь изящной и дорогой вещи.
— От кого ты научилась правильно говорить? — спросил Николас, чтобы нарушить неловкое молчание.
Полли улыбнулась:
— Когда-то Пруэ служила в доме приходского священника. Это было давно, еще до того, как она повстречалась с Джошем. Ей разрешали брать меня с собой, хотя я была тогда еще слишком маленькой, чтобы работать. Никто не обращал на меня внимания, и я частенько, спрятавшись где-нибудь, слушала, как говорят господа и их гости. А затем, оставшись одна, повторяла услышанное. — На ее губах вновь появилась улыбка. — На кухне все хохотали, слушая, как я передразниваю хозяина и его жену. Мне даже перепадал в награду за это кусочек пирога или еще какое-нибудь лакомство. Вскоре это стало моим повседневным занятием — подслушивать, как говорят благородные люди, а потом в совершенстве воспроизводить услышанное. — Полли пожала плечами. — Ну а когда Пруэ вышла замуж за Джоша и мы вернулись в Лондон, то уже никто больше не находил забавным, что я говорю не так, как остальная прислуга. А Джош и вовсе приходил в бешенство, слыша правильную речь, и я стала разговаривать так же, как все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99