— Это невозможно! — закричала девушка, вцепившись в спинку стула так, что пальцы ее побелели. — Я не могу дышать! Вы меня задушите!
— Ерунда, — спокойно возразил господин Киллигрэ. — Сначала вы будете чувствовать некоторое неудобство, но со временем привыкнете.
— Я к этому никогда не привыкну, — простонала Полли, оборачиваясь и стараясь разглядеть, что делает за ее спиной Лиззи. Увидев стоявшего у дверей лорда Кинкейда, она взмолилась: — О, Николас! Скажите господину Киллигрэ, чтобы он не делал этого!
Слова ее сопровождались глубоким стоном — это Лиззи закрепила шнуровку.
— А, Ник, добро пожаловать! — Киллигрэ поднялся навстречу лорду. — Может быть, хоть вам удастся объяснить Полли, что без корсета никак не обойтись.
Николас взглянул на рассерженное личико своей возлюбленной. Только тонкая ткань сорочки защищала ее кожу от твердого костяного корсета, который туго сжимал спину и плечи и высоко поднимал грудь в вырезе сорочки, окаймленной тонкими венецианскими кружевами.
— Ты обязательно должна носить корсет, — сказал Кинкейд. — То, что надето под платьем, порой важнее самого платья.
— Смею заметить, — вставил Киллигрэ, — корсет придает движениям особую грацию. Без него платье не будет сидеть хорошо, и вы не сможете правильно держаться на сцене. Особенно это касается поклонов. Не захотите же вы испортить то, что у вас получается столь превосходно?
— Мне кажется, что в нем я вообще ничего не смогу сделать, — заметила недовольно Полли.
Подойдя к ней, Николас окинул ее опытным взглядом.
— Я думаю, это чересчур туго, Киллигрэ. Надо немного ослабить. Хотя бы на первый раз, — произнес он и, не дожидаясь ответа, сам развязал шнуровку.
— Странно, что вы не носили корсета раньше, — выказал свое недоумение Киллигрэ. — Если у вас была гувернантка со строгими правилами…
— Дело в том, что моя тетя умерла от слишком туго затянутой шнуровки, когда была в положении, — выпалила вдруг Полли. — Так что моя мать совсем не одобряла этого. Кроме того, мои родители были пуритане и осуждали подобную суетность.
«Какая находчивость!» — восхитился Николас, однако на всякий случай поспешил сменить тему разговора.
— Вы не передумали ставить «Проказы Флоры», Томас? — спросил он.
— Нет, я действительно поставлю эту пьесу. Но при условии, что Полли окажется достаточно сговорчивой, — с улыбкой ответил Киллигрэ. — Я ведь не прошу слишком много.
— Ну да, разве лишь зажать меня в тиски, — проворчала девушка.
— Надень платье, дорогая моя, и ты сразу почувствуешь, в чем преимущества корсета, — увещевал ее лорд Кинкейд.
Полли, не в силах устоять перед нежной улыбкой Ника, с готовностью повернулась к Лиззи, которая встряхивала и расправляла оборки вышитой нижней юбки.
Когда парчовое платье было надето, Полли взглянула в зеркало. Странно, но наряду с некоторыми неудобствами корсет имел и неоспоримые преимущества. Теперь не надо было думать о своей позе и о том, насколько открыта грудь и красиво ли ниспадают складки платья.
Девушка медленно подошла под шуршание шлейфа к низкому пуфу, чтобы сесть на него, но это оказалось не так-то просто. Надо было сначала подобрать юбки, отвести шлейф и, что самое главное, элегантно опуститься на самый краешек сиденья.
— Ну, что же вы медлите? Пуф не кусается, — пошутил Томас и направился к Полли. — Хорошо, давайте я покажу вам, как это делается… Подберите юбки с одной стороны… Вот так… Отведите шлейф вправо… Правильно… А теперь садитесь… Молодец! — Управляющий улыбнулся. — Это не столь уж и сложно, не правда ли?
— Я бы сказала, не столь уж и просто, — ответила Полли, сидя с выпрямленной спиной. — Если я хоть чуть-чуть наклонюсь вперед или назад, эти ужасные косточки вопьются мне в тело!
— Это-то и не позволит вам сутулиться, — заметил Киллигрэ. — Флора может быть резвой и даже резковатой молодой особой, однако она — леди и никогда не позволит себе сидеть в кресле развалясь, как иногда делаете это вы.
Николас задумался.
— Вы уверены, что недели будет достаточно, чтобы Полли научилась всему необходимому?
— Конечно! — опередила своего наставника девушка. — Я и по ночам стану заниматься, лишь бы поскорее выйти на сцену!
— Не стоит беспокоиться, — заверил Николаса Киллигрэ. — Она недолго пробудет в школе.
Неделю спустя стало ясно, что Полли сдержала свое слово. Томас Киллигрэ, безусловно, был очень строгим учителем, однако она не слишком нуждалась в подстегивании. Целыми вечерами она заставляла Ника разучивать вместе с ней пьесу и знала теперь свою роль назубок. Кроме того, девушка с мрачной отвагой снова и снова надевала ненавистный корсет, пока не привыкла к нему настолько, что почти перестала его замечать.
— Я ужасно волнуюсь, — признался как-то Киллигрэ, сидя рядом с Николасом в зале и глядя на сцену. Лорд Кинкейд удивился:
— Волнуетесь? Но почему?
— Потому что все, кроме Полли, смотрятся просто ужасно. Двигаются, словно деревянные манекены. И к тому же публика не привыкла к такой красоте и таланту, какими обладает Полли, и запросто может освистать ее.
— Если ей и впрямь угрожает нечто подобное, Томас, я не позволю ей выйти на сцену, — заявил вполне серьезно Николас. — Нельзя допустить провала.
Томас улыбнулся:
— И как же вам удастся запретить ей это, друг мой? Я с удовольствием посмотрю, что у вас получится. Поднявшись, мэтр подошел к сцене.
— Полли, вы держите веер так, будто в руке у вас холодная скользкая рыбина. Будьте естественнее. Вам надо показать, что вы расстроены. Взмахните веером, потом закройте его… Вот так… А теперь повторите это еще раз, но только быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99