– Оставьте нас, – приказал он служанке. Девушка изумленно присела и вышла из комнаты. Талейран закрыл за ней дверь и серьезно посмотрел на графиню. Потом он заговорил:
– То, что я тебе сейчас скажу, окажет решающее действие на исход этой войны. Это настолько важно, что английское правительство должно узнать о моем сообщении без промедления. Само провидение послало сюда лорда Прайда. Он сразу поймет важность моего сообщения и сумеет передать его куда следует.
Когда Талейран вошел, Габриэль сидела за туалетным столиком. Она лишь повернулась к нему, не вставая с табурета, и сейчас задумчиво крутила бриллиантовую сережку, вдетую в ухо.
– В договор должны быть внесены некоторые секретные пункты, – произнес Талейран, беря понюшку табаку. – Поэтому слушай меня очень внимательно.
Габриэль, не говоря ни слова, выслушала его, а когда министр закончил, спросила:
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите?
Впрочем, она все прекрасно поняла.
– Ты сообщишь Прайду все детали секретных пунктов, – заявил министр.
Габриэль покачала головой:
– Нет… нет, я не могу этого сделать. Я больше не хочу заниматься шпионажем.
– Но я же не прошу тебя шпионить за английским тайным агентом, – терпеливо произнес Талейран. – Я лишь прошу тебя передать ему некую информацию, которая чрезвычайно важна для его правительства. Я прошу тебя сделать это для него, а не против него.
Габриэль закрыла глаза, сраженная неоспоримыми доводами крестного.
– А почему вы сами не сообщите ему об этом?
– Не будь наивной, Габриэль. Если до англичан дойдет, что я передаю сведения, идущие во вред Наполеону, то я могу себе представить, как они отнесутся к моей информации. И они одним простым намеком смогут дискредитировать меня в глазах императора. Англичане не очень-то меня любят, ma chere. – Талейран сардонически усмехнулся. – И я буду гораздо полезнее всем, если император сохранит свое доверие ко мне.
– Но я покончила с этими грязными делами, mon parrain, – медленно произнесла графиня. – И вы знаете это. Я сказала Натаниэлю, что не буду больше шпионить.
– Но я же не предлагаю тебе шпионить, – так же терпеливо проговорил Талейран. – Ты передаешь своему любовнику эту информацию как подарок.
– А как я объясню ему предательство интересов собственной страны?
– Люди нередко жертвовали интересами своих стран ради своей выгоды, – спокойно заметил министр. – Ты не причинишь вреда своему любовнику, mon chere, ты окажешь ему неоценимую услугу.
– Но я обману его.
– Для блага Франции, Англии, всей Европы! – убедительно сказал он. – На сей раз я не прошу тебя быть двойным агентом. И не требую от тебя никакой информации. Мне сейчас не нужны английские тайны. Я просто хочу, чтобы ты передала лорду Прайду информацию, которая будет очень важна и для него самого, и для английского правительства.
Габриэль вытащила сережку из уха и теперь невидящим взглядом смотрела на нее. Блеск бриллианта зачаровывал и околдовывал ее.
– А как ты будешь себя чувствовать, Габриэль, если скроешь эту информацию от лорда Прайда? Ведь это будет способствовать его дальнейшему продвижению по службе! Ты считаешь, у тебя есть право лишать его такой возможности?
Графиня мрачно посмотрела на Талейрана.
– Вы шантажируете меня, ваше сиятельство, – произнесла она.
Выражение лица Талейрана осталось прежним, и он вновь заговорил:
– Я государственный деятель, тактик, дипломат, Габриэль. Если ты считаешь, что, выполняя свои обязанности, я прибегаю к шантажу, – что ж, пусть будет так. Я верю в возможность установления спокойствия и мира в Европе. Но всего этого можно достичь, лишь сокрушив Наполеона. Впрочем, если ты не согласна с моими доводами и тебя не интересуют цели, которые я преследую, тогда нам не о чем разговаривать.
«Конец войне, – думала Габриэль, – войне, которая длится, по сути, вот уже пятнадцать лет. Конец убийствам». Графиня знала, что ее крестный отец прав, и в глубине души понимала справедливость его доводов. Да, этот человек, легко переступающий этические барьеры и обладающий невероятным самомнением, был шантажистом. Но Талейран предан Франции и, как и большинство людей, которые родились и учились в прошлом веке, понимал необходимость установления стабильности в Европе. А пока не кончится война, в этой части света будет царить хаос.
– А каким образом я объясню Прайду, откуда у меня эта информация?
Министр иностранных дел ничем не показал своего удовлетворения ее молчаливым согласием. Он лишь почесал подбородок.
– Да, согласен, что это будет нелегко сделать. Едва ли я стал бы рассказывать тебе об этих документах или забыл бы какие-то важные бумаги на столе. Знаешь, я полагаю, ты могла подслушать мой разговор с Дюроком и императором.
Талейран нахмурился, задумавшись. Затем он медленно заговорил, как бы представляя живую картину перед глазами:
– Итак… Когда мы днем уходили с официальной встречи у императора, я вдруг вспомнил, что забыл свою трость в одной из гостиных комнат. Как и полагается крестнице, ты предложила принести ее. Когда ты вернулась, коридор был пуст, гости уже разошлись, слуги были заняты своими делами в других местах. И тут ты услышала мой голос в одной из оконных ниш в длинной гостиной. Ты подошла ближе… неся мою трость… но потом услышанное заставило тебя прислушаться. Ты подслушивала, потому что привыкла это делать, и услышала много интересного. А затем, решив, что знаешь уже достаточно, ты на цыпочках вернулась к двери, шумно отворила ее и громко позвала меня… – Талейран замолк и посмотрел на Габриэль: – Думаю, эта версия вполне правдоподобна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126