– Ну что ж, оставлю тебя наедине с твоими размышлениями, – проговорила Габриэль. – Мне надо ответить на письмо крестного.
Графиня повернулась к лестнице, но, положив руку на перила, обернулась к лорду и спросила:
– Может, ты бы хотел что-то передать ему?
«Продажная тварь!»
– Не сейчас, – повторил он, улыбаясь. – Я отошлю твое письмо, когда ты его напишешь.
«И прочитаю, используя твой шифр, как только разберу его».
Габриэль с великой тщательностью составила письмо к своему крестному отцу. На вид это была пустая болтовня, но на самом деле она очень подробно описала всю свою деятельность, все, что она почерпнула из дневника Прайда. Графиня написала также о своей уверенности в том, что, если она проявит настойчивость, лорд Прайд примет ее на службу.
Графиня посыпала лист песком, затем сложила его и запечатала конверт, прежде чем отнести вниз и положить на столик для почты, откуда курьер Натаниэля заберет его.
Пятью минутами позже, когда Габриэль уже вернулась в свои покои, Прайд вышел из библиотеки, взял письмо и положил себе в карман. Позже он расшифрует послание в своей спальне.
Графиня постояла в своем будуаре, глядя в окно. Была ночь. Дождь барабанил по стеклу – тот самый надоедливый английский дождь. Габриэль задернула шторы и подбросила в камин дров. Сложив на груди руки, она смотрела на огонь. Впервые за все время с тех пор, как она замыслила отомстить за смерть Гийома, в ее душу закрался червь сомнения.
Что, если не Натаниэль виноват в смерти ее любовника? Захочет ли она тогда отомстить ему? Вполне возможно, что не он принимал решение об убийстве Гийома. Она состояла в секретных службах Франции уже пять лет. Но, будучи курьером, Габриэль никогда не встречалась с теми, кому доставляла сообщения, – она не знала ни лиц, ни имен этих людей.
Габриэль закрыла глаза, и перед ее внутренним взором встало лицо Гийома. Она слышала его голос – тихий и спокойный, слышала, как он говорит, что цель оправдывает средства. В их темном мире этические соображения никого не интересовали.
Шесть лет назад она по приглашению Талейрана вернулась во Францию. Графиня неохотно оставляла Англию и де Вейнов, но ее крестный сумел убедить ее: родной отец Габриэль, будь он жив, захотел бы, чтобы его дочь вернулась во французское общество, восстановленное после хаоса революции. Англия и Франция только что подписали Амьенский мирный договор, но мир был недолгим, и вскоре Габриэль ощутила, что эмоционально она связана с обеими враждующими сторонами. А потом она встретила Гийома и запрятала глубоко в душу не только свою привязанность к Англии, но и благодарность семейству де Вейнов.
Когда этой ночью Натаниэль пришел к ней в спальню, она встретила его с небывалой страстью. Габриэль не хотела думать ни о чем, кроме физической близости, которая приносила им обоим невероятную радость и наслаждение. Но, кроме страсти, их ничто не связывало.
На следующее утро Натаниэль проснулся первым. Спальня была наполнена неясным утренним светом. Прайд лежал и думал о том, что ему предстояло сделать. Затем он повернулся и посмотрел на рыжую головку, лежавшую рядом на подушке. Тонкие, с голубоватыми прожилками веки прикрывали черные, как ночь, глаза – то страстные, но насмешливые, то вызывающие, Черные ресницы лежали полумесяцами на порозовевших от сна высоких скулах. Вздернутый нос слегка посапывал. Внезапно ее губы крепко сжались, будто сны каким-то образом потревожили графиню.
«Так и должно быть», – с горечью подумал Прайд, размышляя о том, какой прекрасной шпионкой она была. Скрытое послание в ее письме было своего рода шедевром.
Натаниэль подумал, как бы ее разбудить. Девушке нравилось просыпаться медленно, так что…
Он приподнял колени таким образом, что простыня и одеяло оказались у него на ногах, а затем сбросил их на пол, подставляя обнаженное тело Габриэль морозному утреннему воздуху, дувшему из окна, и своему собственному взгляду.
Габриэль спала так крепко, что внезапная смена температуры лишь заставила ее съежиться. Она повернулась на бок и рукой стала шарить по постели в поисках одеяла.
Натаниэль слегка шлепнул ее по ягодицам.
– Вставай, Габриэль!
Девушка опять повернулась на спину и медленно открыла глаза. Затем она прикрыла грудь руками.
– Я замерзла. Где одеяло?
– Я сбросил его на пол.
– Негодяй!
Она уселась, потянулась за одеялом, все еще толком не понимая спросонья, что он ей сказал.
– Ох, вот так-то лучше, – с облегчением пробормотала графиня, натягивая на себя одеяло и закрывая глаза.
– Я сказал: «Вставай!». – Прайд разжал ее пальцы и снова откинул одеяло. – Тебе нужно заплатить долг чести.
Он наблюдал, как Габриэль удивленно моргала.
– Сегодня тот день, когда целых двадцать четыре часа у меня будет новая служанка, – объявил Прайд. – Похоже, я выиграл пари.
Габриэль закрыла глаза, чтобы скрыть обуревающие ее чувства. Она абсолютно забыла про их пари, занятая исключительно тем, что разгадывала его секреты и пыталась добиться его доверия. Впрочем, графиня не удивилась тому, что Натаниэль помнит. Такие вещи он должен помнить. И если сегодня воскресенье, как оно и было, то две недели миновали, а Натаниэль Прайд так и не нанял ее на службу.
Но, может быть, день занятий любовью изгонит демонов сомнения, которые обуревали ее в этот момент.
– Ну что ж, – медленно проговорила она, все еще не открывая глаз. – Насколько я помню, мы договорились, что наше пари одинаково замечательно и выиграть, и проиграть.
– Ты скажешь мне об этом в это же время завтра, – прошептал он. – А теперь я могу думать лишь о привилегиях победителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126