Но почему? Почему она так поступает с ним?
Он потер глаза, устав от своих размышлений. Все было кончено. Его больше не интересовало, кто она и чем занимается. Он больше не хотел иметь с ней дела. А Саймон получит сообщение, что шеф шпионов не нашел возможным изменить свою обычную политику и нанять женщину. И графине придется найти какую-то другую игру… и другого любовника.
Такая женщина не может долго оставаться без мужчин.
У него было такое ощущение, как будто он ест лимон без сахара. Во рту у Натаниэля пересохло, губы сжались, нос сморщился, он еще больше нахмурился. Ему было противно даже подумать об этом. Но время и расстояние, как всегда, окажут целительное воздействие. Воспоминания сотрутся в памяти, острое ощущение радости постепенно померкнет.
Прайд резко изменил ход мыслей.
Джейк. Ему надо было принять кое-какие решения о своем сыне. Настало время заменить гувернантку серьезным наставником. Через два года ребенок пойдет в Харроу и его надо подготовить.
Детство, проведенное в обществе нянек и гувернанток, не могло подготовить мальчика к строгой школьной жизни. К тому же Джейк был очень робок. Он боялся любой лошади, которая была больше его шотландской лошадки. Джейк не мог видеть, как потрошат рыбу; вид кролика в капкане приводил его в ужас. Мальчик приходил в смятение от любого замечания.
Он избегал своего отца.
Почему? Натаниэль поежился и поднял воротник пальто, спасаясь от утреннего холода. Почему Джейк всегда смотрел на Прайда остановившимися от страха глазами? Почему он никогда не мог нормально ответить на его вопросы? Почему его голосок становился все тише, доходя до едва слышного шепота, когда он разговаривал с Натаниэлем?
Мальчик слишком долго прятался за женскими юбками. К этому выводу пришел лорд Прайд. Другого объяснения, по его мнению, не было. Да, иногда Прайд хмуро посматривал на сына, журил его пару раз, требовал, чтобы тот обязательно проводил время до обеда в библиотеке, когда лорд бывал дома, он всегда внимательно относился к его занятиям и никогда не пугал мальчика.
Но и не показывал своей любви к нему.
Прайд отогнал от себя эту мысль как неуместную. Он и сам не любил собственного отца. Ведь, по сути, Гилберт, шестой лорд Прайд, был холодным, сдержанным человеком, который сурово правил домом и особенно круто обходился со своим единственным сыном. У Натаниэля было гораздо больше причин бояться своего отца, чем у Джейка. Но Натаниэль помнил завет отца: «…любовь – неподходящее чувство для двух мужчин – отца и сына».
Совсем другое дело – дочери. У них в дальнейшем будет меньше обязанностей, и с ними можно было обходиться мягче. К тому же нежность понадобится им в роли жен и матерей. А женщина может относиться с любовью и нежностью к ребенку любого рода – это считалось вполне нормальным. Но у Джейка не было матери…
Натаниэль тихо выругался. Его размышления всегда заканчивались одинаково. Он закрыл глаза и попытался заснуть. Ему это было необходимо после ночи, проведенной в обществе Габриэль де Бокер. Вот уж кто не производил впечатления мягкой и нежной женщины. Правда, она потеряла родителей в годы кровавого террора – самого страшного после инквизиции.
Внезапно раздался пистолетный выстрел, карета накренилась. Прайд моментально пришел в себя, выхватил пистолет, все его чувства напряглись, глаза широко раскрылись. Он мгновенно опустил стекло, прицелился – и… сделал это все быстрее, чем понял, что, собственно, происходит.
– Кошелек или жизнь, лорд Прайд!
Этот насмешливый голос нельзя было перепутать с другим. Натаниэля словно жаром обдало, когда на жеребце, скакавшем рядом с его каретой, он увидел высокую, стройную фигуру. Она целилась в голову кучера. Капюшон скрывал ее рыжие волосы, а лицо было закрыто черной маской.
– Что за черт! – воскликнул лорд Прайд, не опуская пистолета и глядя на всадницу. – Опусти немедленно этот дурацкий пистолет!
– О, не бойтесь, я не выстрелю по ошибке, – произнесла она, беспечно пожав плечами. – Будьте спокойны, сэр.
– Убери его немедленно!
На мгновение он задержал свой взгляд на ее черных глазах, не отпуская при этом курка пистолета.
«Неужели он спустит курок?» – подумала Габриэль. Ведь он говорил ей, что не любит играть в игры, и у нее не было причин сомневаться в его словах. А в эту минуту он и вовсе не был похож на человека, который занят игрой.
Как можно небрежнее Габриэль пожала плечами и засунула пистолет за пояс своих брюк.
– Извиняюсь, милорд, но чё-то я не пойму, что происходит? – Кучер повернулся назад и выглянул из-за угла кареты, обращаясь к хозяину. – Это чё, разбой, что ль? – продолжал кучер. – У меня ведь и ружьецо есть, – заявил он, помахав в воздухе допотопным ружьем с раструбом.
– Да, это налет, все в порядке, – сухо ответил ему Натаниэль. – Но не такой, как ты думаешь. Ружье нам не понадобится, Харкин.
Прайд положил собственный пистолет на сиденье рядом с собой и отворил дверцу кареты. Затем он откинул лесенку и встал, балансируя на верхней ступеньке. Таким образом, он оказался на одном уровне с головой жеребца.
И прежде чем Габриэль поняла, что происходит, Прайд бесцеремонно снял ее с седла и, как куль, перетащил в карету.
– Передай-ка мне сюда эту сумку, – приказал он кучеру, – и привяжи жеребца сзади кареты. А потом продолжай путь. Я хочу через час сменить в Горшеме лошадей.
Прайд подождал, пока кучер отвяжет саквояж от седла Грома и передаст его в карету. Кучер привык подчиняться самым странным приказаниям без лишних вопросов. Лорд Прайд требовал от слуг беспрекословного повиновения и умения соображать, но хорошо платил и за то, и за другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126