Вспомни, что я тебе говорила. На этот раз — поединок до конца. Если ты опять промахнешься, ты убьешь меня. Иди и сейчас же пришли ко мне моих новых сторожевых псов…

Часть пятнадцатая
ПЕРВЫЙ УДАР ГРОМА
I. Укротитель
Там был король. Там был Монтгомери. Там были Роншероль, Сент-Андре, Ролан, Лагард — с судорожно сжавшимся от ненависти и страха сердцем. Лагард и восемь головорезов его Железного эскадрона присоединились к остальным добровольно. Король смутно опасался этого Лагарда, который был известен ему как верный слуга королевы, хотя он и не подозревал, к чему сводились его услуги. Лагард ответил на его подозрения тем, что предоставил себя и своих людей в распоряжение короля при самых что ни на есть грозных обстоятельствах.
Ролан де Сент-Андре шел на дело, твердо решив убить Боревера. Капитан Монтгомери двигался рядом с королем. Под плащом он сжимал рукоятку кинжала. Кого должен был поразить этот кинжал? На лбу Монтгомери от ужаса и тревоги выступил холодный пот.
«А если этот чертов колдун перед смертью успеет что-то сказать? Достаточно ведь одного слова! Одного-единственного! И — пропала королева, а я иду на эшафот, а моего сына Анри отправят в какой-нибудь монастырь… Ох, если колдун заговорит…»
Монтгомери снова судорожно сжал рукоятку кинжала и покосился на короля, стремясь проникнуть в самые тайные его помыслы. Для кого этот кинжал?
Роншеролю и Сент-Андре было поручено командовать операцией. Король выступал лишь в качестве зрителя — так он сказал сам. Маршал и великий прево шли вперед, и лица их выражали ту роковую решимость, какую можно увидеть у игрока, открывающего свою последнюю карту.
Все остановились перед подъемным мостом. И Роншероль, не давая и секундной передышки, приказал:
— Командир ночного дозора, именем короля приказываю: протрубите в рог!
Но тут надо вернуться немного назад. В ту минуту, когда во дворе Лувра войско только-только собиралось тронуться в путь, какой-то человек, выскользнув из дворца и чуть опередив колонну, устремился в сторону улицы Фруамантель. Добравшись до ее угла, он достал свисток и подал сигнал. Издалека ему ответили точно таким же. После этого незнакомец — а он явно состоял на службе у короля и был своим в его апартаментах — спокойно вернулся в Лувр.
Командир ночного дозора, получив распоряжение протрубить в рог, не откладывая исполнение приказа в долгий ящик, приготовился.
В этот момент мост начал опускаться…
Командир ночного дозора не успел протрубить: раздался характерный скрежет цепей, мост встал на место. Король, Монтгомери, Ролан, Лагард, Сент-Андре, Роншероль, все эти разбойники знатного происхождения отступили. В сердца их проник холодок: они увидели, как за готовым принять их мостом широко распахнулась дверь в замок. И почувствовали, что оттуда веет ужасом.
Теперь нам необходимо проникнуть в замок колдуна. За час до того, как убийцы подошли к подъемному мосту, Нострадамус и Боревер находились в той самой комнате, где последнюю неделю жил, пользуясь гостеприимством мага, молодой человек, где Нострадамус сам ухаживал за ним и быстро вылечил его рану, в элегантно обставленной комнате, где ничто не напоминало о колдовских занятиях, которым, как говорили, постоянно предавался хозяин этого странного и великолепного жилища.
Нострадамус, как обычно, был спокоен, если только можно назвать спокойствием эту мрачную невозмутимость лица с окаменевшими чертами и такой бледной кожей, словно под ней никогда и не текла горячая кровь. Руаяль де Боревер, наоборот, казался взволнованным, его мучили мысли, от которых он никак не мог отделаться. Юноша ходил взад-вперед по комнате, тяжело ступая и наталкиваясь на мебель. Вот уже несколько минут они молчали…
— Короче, — вдруг остановившись, сказал Руаяль с таким выражением, будто его душило бешенство, — благодаря вашему уходу рана затянулась, вы излечили мою лихорадку, может быть, я обязан вам жизнью…
— Успокойтесь, ваша рана не была смертельной, вы мне ничем не обязаны.
— Но вы всего за несколько дней залечили резаную рану, которая должна была приковать меня к постели на добрый месяц!
— Да я мог бы исцелить вас за несколько часов, но хотел удержать вас здесь в течение этой недели, чтобы помешать вам натворить безумств, из-за которых, вполне возможно, нарушились бы мои планы.
Руаяль снова заметался по комнате.
— Вижу, — проворчал он вдруг, — что вы сберегли кинжал…
— Кинжал, которым вы обещали убить меня, когда больше не будете во мне нуждаться? Да, я его сохранил… Вы помните, как поклялись в этом старому Брабану в ночь нашей первой встречи на дороге в Мелен? Вы ведь поклялись и не можете нарушить клятву.
— Я убью вас, — тяжело дыша, прошептал Боревер, — потому что вы убили моего бедного Брабана и заставили меня отступить. Черт возьми! Если какая-нибудь человеческая сила может вас сокрушить, подождите, пока у нее появится облик и она вложит оружие в мою руку! Ладно, — скрипнул зубами он. — Не пришло ли время сказать мне то, что вы пообещали?
— Время приближается… — произнес Нострадамус со скрытой угрозой. — Скоро пробьет час. Через несколько дней вы узнаете, кто была ваша мать и кто ваш отец. Вы это узнаете!
Обещание прозвучало не простой, но ужасающе величественной угрозой. Руаяль вздрогнул. А Нострадамус вдруг переменил тему:
— Вы еще думаете о ней ?
— О ней? — пролепетал молодой человек.
— Если хотите услышать имя, вот оно: Флориза де Роншероль! — отчеканил Нострадамус с налитыми кровью глазами.
Руаяль де Боревер опустил голову. Его грудь вздымалась. Он прошептал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157