Феликс сладко спал в своей каюте. В ответ на все попытки Дмитрия разбудить его он лишь мычал и поворачивался на другой бок. Колычев снова вышел на палубу.
«Все-таки странно, что он так спокоен», – подумал Дмитрий, глядя вдаль.
Городок уже почти растаял в дымке, различить можно было только белый маяк, высокую башню мечети, купол православной колокольни да развалины турецкой крепости...
Князь спал почти всю дорогу. Может быть, это была всего лишь самозащита его нервной натуры, плохо переносившей потрясения? Или его не так уж и сильно потрясла смерть брошенной и забытой жены и он не мог скрыть равнодушия? А горькие слезы были лишь спектаклем?
Разбудить Рахманова удалось только перед самым прибытием. Они вышли на палубу посмотреть на быстро приближающийся берег. Никого, кроме Колычева и Феликса, у борта на палубе первого класса не было, и можно было наконец поговорить, хотя времени на разговор оставалось уже немного.
– Феликс, я прошу тебя, не приплетай к делу Заплатина с его лжесвидетельством. Не ищи беды на свою голову, – повторял Дмитрий. – Послушайся меня, я все-таки тоже судебный следователь. Расскажи все так, как было на самом деле. В конце концов, слуги подтвердят, что нашли тебя утром спящим в винном погребе...
– И что толку? А кто подтвердит, что я провел там всю ночь? Может быть, я добрался до усадьбы и прошмыгнул в погреб за десять минут до их появления? А ночью добрался до железной дороги, перехватил состав, в котором ехала Вера, и где-нибудь на глухом полустанке или разъезде проник в него? Потом сделал свое черное дело и пустился наутек, чтобы вернуться в усадьбу и разлечься в винном погребе, изображая перед слугами тяжелое похмелье?
– Феликс, пойми, чем больше ты станешь лгать, тем больше оснований у следователя будет тебя заподозрить...
– Но я так и так считаюсь подозреваемым номер один. Я сам юрист и прекрасно все понимаю – о сложностях в моей семейной жизни следователь уже пронюхал, это раз; алиби у меня нет, это два; а если еще и дамы Старынкевич начнут рассказывать, что я строил из себя жениха и подбирался к приданому Ирэн... Пиши гиблую. Плохи мои дела, Митя.
– И все же, послушайся меня, не усугубляй положение – тому алиби, которое предоставит тебе Заплатин, грош цена.
Феликс в ответ промолчал.
Взяв на пристани извозчика, приятели сразу же отправились в Окружной суд. По мере приближения здания судебных установлений настроение Феликса становилось все более и более мрачным. Может быть, он успел бы впасть в настоящую ипохондрию, но доехали они быстро. Губернский город был не так уж и велик.
В суде оказалось, что следователя нет на месте – окружной прокурор отмечал именины супруги и пригласил почти всех судейских чиновников на праздничный обед.
– Сегодня день-то какой – Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья, – повторял старичок швейцар с солдатским георгиевским крестиком на груди. – Не взыщите, господа, все наши там. Празднуют-с. Прокурорша Любовь Германовна именинницы-с нынче. Вот их сиятельство господин прокурор и того-с... Балы закатывает. На всю, значится, губернию...
– Ну вот. Притащились за семь верст киселя хлебать! – хлопнув себя по колену, Феликс в отчаянии уселся прямо на мраморные ступени у входа. – Они празднуют-с! И что нам теперь делать? Вера, Надежда, Любовь... О Боже!
Обхватив голову руками, Феликс вдруг застонал и, похоже, вновь собрался плакать.
– Что с тобой? – осторожно спросил Колычев.
– А ты не понимаешь? – резко ответил Феликс. – Вера, Надежда, Любовь... Моя Верочка тоже именинница. Была бы! Могла бы быть, если бы не погибла!
Дмитрий молча похлопал его по плечу и сказал швейцару:
– Послушай, голубчик. Мы понимаем, что дело уже к вечеру и каждый может после трудов праведных попраздновать вволю. Но и о милосердии забывать нельзя. Этот господин – князь Рахманов, у которого жену убили. Слыхал, небось?
Швейцар по-солдатски вытянулся по стойке смирно.
– Видишь, братец, что с нашим князем с горя делается? Обязательно нам нужно со следователем поговорить. Давай-ка, распорядись, чтобы за ним послали. Мы его надолго не задержим.
Но пусть придет непременно – передайте, князь просто не в себе... А это тебе денежка за труды, держи.
– Премного благодарны-с, как же-с, как же-с, сей секунд и пошлем-с, – засуетился швейцар.
Через пару минут из здания судебных установлений уже пулей вылетел курьер в форменной фуражке, а через четверть часа на площади показался одетый во фрак судебный следователь, который был накануне в усадьбе Рахмановых.
– Видишь, как выгодно спекулировать княжеским титулом? – прошептал на ухо Колычеву Феликс, вытирая глаза – из них продолжали катиться слезы.
– Здравствуйте, ваше сиятельство, – поприветствовал Феликса следователь. – Благодарю, что не отказали в моей просьбе и прибыли, чтобы помочь расследованию. Прошу вас, проходите, – он сделал гостеприимный жест в сторону лестницы, ведущей внутрь здания суда.
– Разрешите представить вам моего друга Дмитрия Степановича Колычева, который любезно согласился сопровождать меня, – церемонно произнес Феликс. – Господин Колычев – ваш коллега, судебный следователь Московского окружного суда.
Следователь еще раз поклонился и заметил:
– Мы с господином Колычевым успели познакомиться вчера у вас в усадьбе, ваше сиятельство. Правда, Дмитрий Степанович умолчал, что мы – коллеги, но тем приятнее знакомство. В другой раз я с величайшим удовольствием побеседую с вами, Дмитрий Степанович, по интересующему всех нас делу. Весьма любопытно будет обменяться с вами умозаключениями, известно, что в столичных городах в судах служат настоящие зубры, не то что мы, провинциалы – ни опыта должного, ни знаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95