— Взяв мать за руку, он помог ей обойти двух служанок, натиравших полиролью нижнюю ступеньку лестницы. — Я тебе не муж, чтобы контролировать твои расходы. Я твой сын. И к тому же далеко не безупречный. Если бы я был хорошим сыном, я бы остался с тобой после смерти отца. Тебе не пришлось бы так много работать. И мы бы сейчас не тратили время на поиски вора.Поднимаясь по лестнице, Адорна оперлась на руку сына:— Милый, что ты такое говоришь! Ты не должен так думать. Ты лучший сын, о каком только может мечтать женщина: умный, красивый, сильный — идеальный мужчина, преуспевший в настоящем и с многообещающим будущим. Мне не нужно другого сына. Может, мне и хотелось, чтобы ты поскорее вернулся, но… ты ведь не думаешь, что в чем-то виноват передо мной?Нет, сегодня он, вопреки обыкновению, был готов признать все свои прегрешения:— Мама, пусть даже я знал, что ты справишься, оставлять тебя одну в течение стольких лет я не имел права.— Но мне нравится заниматься делами. Твой отец многому меня научил, и я с удовольствием воплощаю его уроки в жизнь, — в голосе матери Винтер уловил нотки мольбы. — Ах, милый, я не предполагала, что ты так близко к сердцу примешь эту недостачу.Похоже, они снова заговорили каждый о своем, но у Винтера просто не было времени разбираться с переживаниями матери. Тем более, что они уже стояли на пороге ее кабинета. Наконец-то он сможет поговорить с женщиной, которая его непременно поймет, о другой женщине, которую он никак не мог понять. Подбоченившись, он выдал с ходу:— Не получается с ней так, как я хотел. Адорна подняла брови:— С кем, милый?— С моей женой, с кем же еще?Виконтесса опустилась на диванчик, удивленно глядя на сына.— Она прекратила свое бессмысленное сопротивление. Она признала, что я был прав, заставив ее стать моей женой. Она благодарна за наряды и драгоценности, которые я дарю ей. И все же… — Винтер едва нашел в себе силы произнести это вслух. — И все же она несчастна, — он прошагал к окну и вернулся обратно. — Мама, ну почему она несчастна?— Видишь ли, некоторые жены, — Адорна тщательно подбирала слова, — не находят радости в супружеской постели. Шарлотта одна из таких женщин?Его раздражала эта английская манера никогда не называть вещи своими именами, когда речь шла о нормальных функциях здорового организма.— Бараках, мой названый отец, объяснил мне, что если жена не находит радости в супружеской постели, задача мужа постараться ей эту радость доставить.— Старый злодей хоть в чем-то был прав.— Мы с Шарлоттой доставляем друг другу много радости. Она доводит меня до экстаза, я — ее. Много раз. Часто. И я делаю это с ней часто, потому что…Адорна выглядела искренне заинтересованной:— Почему?— Потому что ночью, когда она думает, что я сплю, она плачет.Лицо виконтессы омрачилось. Винтер от досады сжал зубы, но потом решил идти до конца:— Сегодня утром, на восходе солнца, я подарил ей море удовольствия. А после этого она повернулась ко мне спиной и расплакалась.— Ах, Винтер, — покачала головой Адорна.— Мои попытки склонить ее к откровенному разговору оказались тщетными. Она не хочет со мной говорить.— Вообще?— Пусть даже так, как раньше. А теперь, даже когда я ем руками, она молчит!Это уже серьезно. Он ведет себя безобразно за столом, а Шарлотта его ни разу не одернула?..— Она сказала, что любит меня.— Та-ак… — Адорна сидела, глубоко задумавшись.— Предназначение женщины — любить своего мужчину. Шарлотта нашла того, кого смогла полюбить.От такой самонадеянности у виконтессы перехватило дыхание.— Так почему же она несчастна?Откинувшись на спинку дивана, Адорна с сарказмом переспросила:— Я не знаю, Винтер. По-твоему, почему же она несчастна?— Потому что она хочет, чтобы я любил ее! — он принялся мерить шагами комнату.— Шарлотта заслуживает быть любимой, — заметила Адорна.— Настоящий мужчина не любит свою женщину. Так говорил мой названый отец Бараках.— Винтер! — резко встав, мать заговорила таким с рогам и недовольным голосом, словно он был шестилетним мальчишкой, ввязавшимся в драку. — Этот Бараках, этот твой названный отец тебе говорил, что настоящий мужчина не любит свою жену? А родного отца ты хоть немного помнишь?Горячность матери поразила Винтера:— Конечно, я чту его память.Адорна так и осталась стоять, не сводя с него глаз, словно ожидая, что он вспомнит то, о чем непременно должен знать. Наконец, с измученным видом приложив ладонь ко лбу, она с возмущением воскликнула:— Какой же ты болван! Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать. Ты хочешь, чтобы я объяснила тебе, как сделать Шарлотту счастливой?Мать непременно должна знать ответ на этот вопрос. К кому еще, кроме нее он может обратиться?— Ну… да.— Мне кажется, Шарлотта уже говорила тебе, что ей нужно для счастья, но если тебе необходимо услышать это снова, — виконтесса сделала жест в сторону двери, — спроси у нее самой.В дверях стояла Шарлотта. На ней было одно из платьев, подаренных мужем, сшитое из простого белого ситца. Даже с отметиной подошвы Лейлиной туфельки на подоле его жена выглядела восхитительно. Волосы распущены, именно так, как ему нравилось, и лишь слегка схвачены на затылке заколкой из голубых бриллиантов, оправленных в платину. В этом наряде она была похожа на ангела» Ангела, готового испепелить его взглядом.Чем же он мог так ее прогневить? Но лучше гнев, чем немая покорность и печаль.— Я искала тебя, чтобы поговорить о Лейле, — сказала она. — А ты здесь обсуждаешь меня со своей матерью?Он повернулся за помощью к Адорне, но та предусмотрительно выскользнула из комнаты.— Я не знаю, как мне быть.— Как быть? Ты не знаешь, как быть со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102