— Шарлотта, милая, ты что-нибудь знаешь о Сереминии? — отбросив тревожные мысли, поинтересовалась Адорна.— Отчего же, мы все знаем, — Шарлотта сделала строгое лицо гувернантки. — Изучая Европу, мы узнали, что Сереминия — это маленькая страна в Пиренеях, на границе Франции и Испании. Как называется их официальный язык, Лейла?— Баминийский.— Робби, кто правит страной?— Страной правят король Дэниор и королева Евангелина, и…— А почему вы не можете нас учить, как раньше? — перебила брата Лейла. — Я не хочу новую гувернантку.Шарлотта встревожилась.— Я по-прежнему буду следить за вашими успехами, — глубоко вздохнув, ответила она.— А почему вы не сможете нас учить?Робби не мог больше выносить нытье сестры.— Да потому, что у нее скоро будет маленький, дурья ты башка!— Это не так… — вконец растерявшись, попыталась возразить Шарлотта.— Я хочу быть самой младшей, — нижняя губка Лейлы капризно задрожала.Шарлотта зарделась;— Я не…— А скоро у нее будет маленький? — спросила Лейла, повернувшись к брату.По щеке девочки скатилась слеза.— Скоро, — заверил ее Робби. — Папа у нас плодовитый!У Шарлотты даже кончик носа покраснел. Адорна подошла к окну, чтобы скрыть непрошеную улыбку. Но когда она обернулась, ее поразило выражение лица невестки. Она и раньше видела ее грустной, но теперь не оставалось никаких сомнений: Шарлотта была несчастна. И, более того, она твердо решила молча нести свой крест.Детское непослушание не может стать для женщины причиной такой скорби. Тут не обошлось без Винтера. Адорна вздохнула. Не хотелось ей вмешиваться, но если ее родной сын проявляет такое невнимание и беспечность, у нее нет выбора. Вот только все семейные дела она станет делать после отъезда высоких гостей.Эта мысль напомнила Адорне о причине ее прихода:— Вы у меня такие ученые, может быть, вы знаете что-то и о традициях Сереминии? Я бы хотела устроить для наших гостей какое-нибудь развлечение.Шарлотта гладила Лейлу по спине, но, судя по ее лицу, сама не меньше девочки нуждалась в том, чтобы кто-нибудь вот так погладил и ее.— Женщины Сереминии славятся безрассудной смелостью. В молодости королева Евангелина была отважной женщиной, любила плавать по горным рекам, взбираться на отвесные скалы.— Час от часу не легче, — Адорна сжала ладонями щеки.— Еще королева Евангелина на всю Европу славится своими кулинарными талантами, — добавила Шарлотта.— А король Дэниор? Вся надежда на то, что он такой же зануда, как и принц Альберт.Шарлотта с сожалением покачала головой.— Увы, у него иная репутация. Простите, матушка, больше ничем не могу вам помочь.— И этого довольно… — Адорна ненадолго задумалась и улыбнулась. — Ты мне и так очень помогла. Глава 31 Одетый в дорожный костюм, Винтер стоял на террасе и наблюдал, как слуги расставляют столы и стулья. Рабочие натягивали на деревянные рамы тенты для того, чтобы высокопоставленные гости при желании могли укрыться и от дождя, и от палящего солнца. В доме толпы местных жительниц, которых наняли временно, в помощь слугам, чистили, мыли, натирали все до блеска.Мудрый хозяин отстранился бы от всего этого, предоставив каждому заниматься своим делом. Так на его месте поступил бы и Бараках. Какие же все-таки они с Винтером разные!На пороге появилась мать с кипой бумаг в руке, такая свежая и солнечная в своем зеленом, цвета весенней травки, платье. Далеко не каждая женщина ее возраста могла появиться на людях в подобном наряде. Винтер говорил себе, что должен бы радоваться, что у него такая молодая мать, и при этом он может довериться мудрости ее суждений. Но сейчас он пребывал в подавленном настроении. Он чувствовал себя растерянным и несчастным, как человек, чья надежда на кров исчезла в разбушевавшейся, беспощадной песчаной буре.Адорна остановилась, удивленная его скорым возвращением:— Винтер, милый, я думала, ты вернешься домой вечером.— Я так и планировал. Виконтесса посмотрела на солнце:— Но сейчас не больше часа. А дорога отнимает два часа, не меньше.— Мне хватает полутора часов, — если мчаться галопом и менять лошадей. Но мать в эти подробности посвящать необязательно.— Полтора часа туда, полтора обратно — выходит, ты провел в городе не больше двух часов, — взгляд виконтессы прояснился. — Ты, наверное, и не заходил в контору, так ведь?— Заходил. Мать погрустнела.— Я не мог сосредоточиться на делах. — Как же ему не хотелось думать о делах в эти дни! Он долго готовился к этому разговору, и, наконец, решил, что время пришло. — Мама, нам нужно поговорить.Рука Адорны невольно потянулась к воротничку, замерла на груди и, нервно вцепившись в платье, безжалостно смяла тонкую ткань.— Дорогой, мой поступок — вынужденная мера.— Твой поступок? — Почему мать ведет себя так странно? — О чем ты говоришь?Адорна какое-то время смотрела на сына широко раскрытыми глазами, а потом принялась старательно разглаживать смятое платье:— Я потратила на этот прием больше четырех тысяч фунтов.— Что за чепуха? Причем здесь прием?— Пустяки. Потратила, и ладно.Винтер окинул взглядом террасу. Кругом суетились слуги.— В этом доме есть хоть одно тихое место?— Конечно, — Адорна жестом предложила ему следовать за собой. — Думаю, наедине мы сможем остаться только в моем кабинете.Проходя мимо зеркала, Винтер глянул в него и заметил, что мать украдкой промокнула глаза платком.— Неужели ты и вправду думала, что меня волнуют эти расходы? — спросил он, пытаясь проникнуться проблемами матери. Но собственные переживания жгли ему душу. О них Винтер и хотел с ней поговорить.— Да, — голос виконтессы дрогнул.— Деньги, которые приносит бизнес — твои деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102