Несмотря на непривычное положение, уверенной рукой она разлила кофе в маленькие чашечки и с достоинством и грацией протянула одну Винтеру:— Надеюсь, день в Лондоне прошел успешно?Хозяин дома аккуратно, тоненькими ломтиками нарезал сыр раскладным ножом, таким же, как у Робби. Пожалуй, этот нож был длиннее, и его изогнутое лезвие хищно сверкало в отблесках огня.— Лондон — древний город. Все в нем дышит историей и величием. Во всем своем великолепии и пышности высятся дворцы и храмы. Каждое здание словно гордится собой и своим местом в летописях города. А есть еще смердящие трущобы и доки — гниющая клоака, кишащая ворьем.Взяв ломтик сыра, Винтер несколько секунд рассматривал мраморные прожилки плесени, потом уверенно добавил:— Лондон — отражение самих лондонцев.В его словах было много поэзии и очень, очень много правды — но и то, и другое в высшем свете не приветствовалось. Как же не хотелось Шарлотте его одергивать, но…Увидев, что девушка опустила глаза, Винтер усмехнулся:— Ах, да, я забыл. Вопрос был задан только для вида, так, пустой обмен фразами без глубины и смысла. И правильный ответ: «Мой день прошел успешно, мисс леди Шарлотта, а как ваши дела?»— Спасибо, хорошо, — начала Шарлотта, но оставить без ответа его замечание она не могла. — Беседа — это искусство, милорд, позволяющее двум людям познакомиться и затем, в медленном танце слов и фраз ближе узнать друг друга. А если повезет, то и подружиться. Но нельзя открывать душу первому встречному, если только вы не хотите, чтобы ваши сокровенные мысли и чувства стали достоянием недоброжелателей и предметом насмешек завистников.Винтер молча отломил кусочек хлеба, и Шарлотта с нетерпением ждала, что же он ответит на ее пояснительную тираду. Но он ограничился сдержанным:— Вы, как всегда, правы. Я рад, что ваш день прошел хорошо. Не будете ли вы так любезны поведать мне об успехах моих детей.Девушка улыбнулась, надеясь, что подводных камней и подвохов ей больше ждать не придется.— Учить ваших детей — такая радость, милорд! Для их возраста у обоих довольно высокий уровень математических знаний. Их способность налету схватывать языки просто поражает. Дети делают успехи в естественных науках, развитии речи, чистописании, рисовании. Робби с легкостью учится читать.Все это время Винтер улыбался, как улыбался бы любой отец, выслушивая похвалы в адрес детей. Последняя фраза заставила его насторожиться.— А Лейла? Ей чтение дается с трудом? Шарлотта нехотя покачала головой.— Читать Лейла никак не хочет.— Вы хотите сказать, что ей трудно?— Нет, она отказывается даже пробовать. — Шарлотте было неприятно признавать собственную несостоятельность, но будет только справедливо, если она это сделает. — Я виню только себя, милорд. У меня не много опыта в работе с маленькими детьми, и я ума не приложу, почему Лейла упирается. Даже не знаю, как ее заинтересовать. Я уже говорила ей, что, когда она научится читать сама, перед ней откроется удивительный мир.— Ей нравится слушать, как читаете вы. — Винтер положил в рот ломтик хлеба и отпил кофе.— Это так. Мы с детьми с удовольствием прочли сказки «Тысяча и одна ночь», и я сказала девочке: «Когда ты научишься читать, тебе не придется дожидаться меня, чтобы узнать, что было дальше. Ты сможешь читать про себя». Но она продолжает упорствовать.Винтер многозначительно улыбался каким-то своим мыслям.— Милорд, быть может, я чего-то не знаю о Лейле? Вы можете мне помочь? — забеспокоилась Шарлотта.Молодой человек с улыбкой покачал головой.— Она будет читать, когда придет время.Но девушка продолжала хмуриться, и Винтер вдруг потянулся к ней через стол. От неожиданности Шарлотта отпрянула. Но он продолжал держать руку на весу, укоризненно глядя ей в глаза, пока она не уступила и не вернулась в прежнее положение.И тогда он провел ей по лбу большим пальцем, разглаживая морщинки.— Не тревожьтесь. До вашего приезда я боялся, что гувернантка станет без конца одергивать детей, замучит их нравоучениями, будет наказывать их за шалости и презирать их, считая «плебеями». Шарлотта, выдумаете, что мне нет до этого дела, но я наблюдал за вами и понял, что дети вас любят. И я благодарен вам за то, что вы вводите их в этот новый для них мир с таким искусством и тактом.Шарлотта не сопротивлялась, и Винтер продолжал гладить ее по лбу, по вискам. Девушка решила закрыть на это глаза. Может статься, ему невдомек, что подобные знаки внимания не просто предосудительны, но и вовсе недопустимы. Она позволила его словам потешить ее гордость, потому что… К чему лгать — она нуждалась в его похвале. Раньше ее компетентность всегда воспринималась, как должное. Теперь же она боялась, что не сумеет помочь тем, к кому она привязалась всем сердцем. Винтер вернул ей веру в свои силы.В комнате воцарилась тишина, лишь потрескивали дрова в камине. В голые окна смотрела ночь. Сумерки ползли по деревянному полу, играли бахромой ковра, касались густого ворса. Колеблющееся пламя освещало две фигуры — мужчину и женщину — неподвижно сидевших друг против друга и не сводивших друг с друга глаз. Его пальцы скользнули по ее щеке, легонько провели по носу, коснулись кончиков ресниц. Такое повторение очертаний лица Шарлотты доставляло Винтеру доселе неведомое наслаждение. Девушка, боясь вздохнуть, зачарованно прислушивалась к прикосновениям его мозолистых рук — они гладили ее нежную кожу, лаская и убаюкивая.Наконец Винтер опустил руку и выпрямился, и Шарлотта смогла перевести дыхание. Этот человек возбуждал в ней странные, мистические чувства. Можно было подумать, что он чародей из арабской сказки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102