– Потому что он выглядел точь-в-точь как пират, да? С черной повязкой на глазу и все такое, я угадала?
Малыш судорожно закивал.
– Он еще сказал что-то плохое маме. Наверное, обидел ее. Она даже заплакала.
– А ты не слышал, что он сказал?
– Не все. Он сказал… сказал, что мама должна что-то передать папе… что-то о его работе. Чтобы он что-то перестал. – Голос Спенсера дрогнул. – А еще он сказал, что если папа не послушается и не перестанет, то очень пожалеет. Потому что тогда он сделает что-то страшное со мной или с мамой.
Тошнота подкатила к горлу Джордан. Господи, бедная Фиби! Только представить, что ей пришлось пережить в тот миг, когда она стояла лицом к лицу с этим чудовищем, слушая, какая участь ожидает ее ребенка!
– А что было потом? – спросила она как можно спокойнее, словно они играли в какую-то игру. Джордан вовсе не хотелось, чтобы малыш догадался, в какой ужас привело ее услышанное. Тогда пират наверняка начнет мерещиться ему в каждом углу.
– Потом он велел маме держать язык за зубами и никому не говорить о том, что он сказал. И ушел. – Теперь Спенсер смотрел прямо в глаза Джордан. Похоже, после того, как он рассказал ей все, ему стало немного легче – лицо его уже не казалось таким застывшим. – Ну вот, а после этого мы вошли в дом, и мама тут же велела мне идти к себе в комнату. Я и пошел, но даже оттуда слышал, как она разговаривает по телефону с папой. Мама сказала, чтобы он бросил все и немедленно возвращался домой.
– И он приехал?
– Угу. Почти сразу же. Понимаешь… у папы очень много работы. Так много, что иногда он вообще не успевает вернуться домой.
Джордан молча кивнула, чувствуя, что с каждой минутой все больше ненавидит Рено Эверилла. Проклятие, это он виноват во всем! Неужели этот ублюдок не понимал, что ставит под угрозу жизнь жены и ребенка?!
– Когда папа вернулся домой, они с мамой страшно поругались, – уже без всяких просьб с ее стороны продолжал рассказывать Спенсер. – Я даже проснулся, честное слово! Они так кричали, кошмар! А мама плакала!
«О, Фиби!»
– А ты не слышал, о чем они говорили? – осторожно спросила Джордан.
– Нет, я не разобрал. А утром мама разбудила меня и привезла к тебе. Послушай, Джордан, ну когда же она приедет? Ты же не думаешь, что он… что он сделал с ней что-то плохое? А, Джордан?
«Пора», – с замиранием сердца подумала Джордан. Пришло время открыть ему правду.
Джордан недавно уже совсем было собралась все ему рассказать – когда он, раскапризничавшись, принялся требовать маму, – но тут как раз вырубился свет.
И вот теперь она смотрела в испуганные глаза ребенка и чувствовала, что не может этого сделать – просто не может, и все! Невозможно говорить об этом сейчас, когда за окном ревет ураган, а Бо все еще нет.
– Джордан?.. – тоненьким голоском взмолился Спенсер, – что ты молчишь? Это правда? Этот пират… он что-то сделал с моей мамой, да?
– Послушай, Спенсер, ты ведь сам говорил, что пока волны такие громадные, пират побоится плыть на своем корабле, помнишь?
– Да, конечно. Но ведь у нас в Филадельфии может не быть таких волн…
Джордан закашлялась. Она совершенно не представляла себе, что на это сказать. Наконец, кое-как собравшись с духом, дрожащим голосом неуверенно проговорила:
– Знаешь, милый, я думаю, сейчас волны везде одинаковые…
Бо сидел, остановившимся взглядом упершись в панель управления маленького самолета, и размышлял, уж не сошел ли он с ума. Все его тело сотрясала неудержимая дрожь.
Самолет…
Проклятие…
В тот день, когда произошло несчастье, столь круто изменившее его жизнь, Бо поклялся себе, что и близко не подойдет к самолетам.
Что вообще забудет об их существовании.
Тогда что же он здесь делает?!
В животе у него заурчало. После того черствого пирожка с черникой у Бо весь день маковой росинки во рту не было. Да и этот пирожок уже давным-давно превратился в воспоминание, утонув в бесчисленных чашках омерзительного кофе, которым Бо пытался заглушить терзавший его голод.
Удастся ли ему поднять в небо эту штуку?
«Конечно, – подумал он сердито. – А как же иначе!» И не только этот самолет, а и вообще любой – в конце концов, еще совсем недавно он мог считать себя настоящим асом в этом деле.
Все, что от него требуется, это запустить двигатели, включить радио и ждать команды диспетчера «Пошел!».
Вспомнив, что сейчас творится в аэропорту, Бо покачал головой и тяжело вздохнул. Он только что видел собственными глазами, как толпы людей буквально штурмуют его, как многие по часу и больше не могут даже попасть внутрь и со слезами на глазах умоляют посадить их хотя бы на любой чартерный рейс. Потеряв уйму времени и все же пробравшись туда – благодаря туго набитому бумажнику и тому магическому действию, которое оказывала фамилия Сомервилл, – Бо до сих пор не переставал поражаться, на что способны деньги и родственные связи.
Весьма и весьма кругленькая сумма – которую, впрочем, он легко мог себе позволить, – несколько нужных звонков, и вот он здесь. В кабине самолета.
В окна хлестал дождь.
Ветер, словно злобный пес, вцепившись в крылья самолета, неистово тряс их, не желая выпускать свою добычу.
И несмотря ни на что, ему все-таки дали разрешение на взлет. Все произошедшее до сих пор казалось Бо настоящим чудом.
Заставив себя очнуться, Бо запустил двигатели. А потом закрыл глаза и молча сидел, слушая, как самолет пробуждается к жизни и как оглушительно колотится его собственное сердце.
«Нужно успокоиться», – сказал он себе.
Все будет хорошо.
Он сможет это сделать.
Обязательно сможет.
Ведь даже здесь, в аэропорту, никто ни на минуту не усомнился в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114