Эй, Джордан! – Лицо Джереми было теперь почти вплотную с ее собственным. Его голубые глаза, сквозь стекла очков казавшиеся огромными, с тревогой вглядывались в ее лицо. – Послушай, с тобой все в порядке?
– Конечно. Все нормально.
– Да уж, так я и поверил! – проворчал он, качая головой. – Ты мечтаешь об этих мистере Совершенство Старшем и мистере Совершенство Младшем. Что, разве не так?
– Вовсе нет. С чего ты взял?
– Будто это не заметно! Видела бы ты сейчас свои глаза! Кого ты хочешь обмануть, Джордан? Ради всего святого, глупышка, ну почему бы тебе просто не позвонить ему? Ей-богу, все лучше, чем так изводить себя!
– А я и звонила ему – только вчера вечером. И сегодня снова позвоню – узнать, как ему в этом детском садике.
– Послушай, я ведь не о малыше говорю. И ты это отлично знаешь, так что хватит прикидываться! – возмутился Джереми.
Джордан бросила на него свирепый взгляд. Он ответил ей таким же.
Естественно, Джереми было известно все – вся ее печальная история. Едва переступив порог офиса, Джордан выложила ему все, что произошло с ней за эти несколько дней. Она просто должна была это сделать. Как только она увидела его, в душе ее словно прорвалась какая-то невидимая плотина, и Джордан, заливаясь слезами, бросилась Джереми на шею. Но одно дело рассказать ему все без утайки – в конце концов, это ведь был не какой-то там чужой человек, а Джереми, ее старый, верный друг и деловой партнер. И в том, чтобы выплакаться ему в жилетку, не было ничего унизительного. Но вот изо дня в день выслушивать его советы – это совсем другое. А уж последовать им было бы полным безумием. Конечно, он желал ей только добра… и однако… Джордан тяжело вздохнула – бедняга Джереми был неисправимым романтиком. Цветы, разбитые сердца, страдающие любовники – а потом неизменный хэппи-энд – вот чем в его понимании была настоящая любовь.
– Джереми, ну сколько раз можно повторять – я не собираюсь звонить Бо! Еще чего не хватало! Ты меня понял?
– Нет. Не понял. Ты должна ему позвонить!
– Ни за что! – От досады Джордан укусила карандаш. Да так сильно, что почувствовала во рту вкус дерева. Карандаш полетел в угол, а Джордан уставилась на Джереми с таким видом, будто раздумывала, не укусить ли заодно и его. – Ты вроде собирался сходить за кофе. Или мне показалось?
– Иду, уже иду, – проворчал он, спрыгнув со стола и укоризненно покачав головой. – И все равно… я уверен, что ты совершаешь большую ошибку. Очень большую, слышишь, Джордан? Потому что я готов прозакладывать собственную голову, что Сеньор Великолепный в эту самую минуту сидит в своем роскошном кабинете, смотрит с тоской на телефон и обливается горючими слезами. И все только потому, что ты не звонишь.
– Ладно, ладно, иди, – сердито пробормотала она себе под нос, подталкивая его к дверям. Пора было идти заниматься клубникой. Так и не дождавшись более вразумительного ответа, Джереми тихонько прикрыл за собой дверь.
– Ты видел записку, которую я тебе оставил? По поводу встречи с Лэндри на следующей неделе? – спросил Эд, просовывая голову в кабинет Бо.
– Хмм? – Вздрогнув от неожиданности, Бо вскинул голову и непонимающе уставился на своего партнера.
– С Лэндри, – терпеливо повторил Эд. – Помнишь такого? Записку мою видел? О том, что у нас с ним назначена встреча?
– Видел, видел, – буркнул Бо, очнувшись и с трудом заставив себя вернуться к действительности. Потом порылся в грудах бумаг у себя на столе, весьма напоминавших рождественские сугробы, отыскал записную книжку и с торжествующим видом продемонстрировал ее Эду. – Я даже сделал пометку, чтобы как-нибудь ненароком не забыть. Так что можешь не сомневаться, я в курсе.
– Вот и хорошо. – Эд, прищурившись, подозрительно разглядывал Бо. – С тобой все в порядке, старина?
– Само собой. Все отлично. – В качестве доказательства Бо энергично пошевелил «мышью», и на экране компьютера появилась шахта лифта для нового офисного комплекса, над проектом которого Бо трудился по заказу одного весьма высокопоставленного клиента. Впрочем, «трудился» было слишком сильно сказано, потому что злосчастный проект как-то удивительно туго продвигался вперед.
– Как поживает малыш? – поинтересовался Эд, привалившись плечом к кирпичной стене, и с выжидательным видом скрестил руки на груди, приготовившись слушать.
– Малыш? Спенсер-то? – Бо надул щеки и выразительно выдохнул. – Неплохо, насколько это вообще может быть при таких обстоятельствах. Я звонил ему только вчера вечером. С сегодняшнего дня парнишка начинает ходить в садик на полный день. Они с дядей уже обустраиваются на новой квартире.
– Ты мне говорил.
– Да? Неужели говорил? Извини.
На лице Эда мелькнула понимающая улыбка.
– Все в порядке. Я тоже наверняка по сто раз рассказываю тебе одно и то же о своих ребятах.
«Но ведь Спенсер-то не мой ребенок!» – подумал Бо.
Перед его глазами всплыло улыбающееся личико Тайлера. И, увидев знакомую улыбку сына, он вдруг почувствовал, что улыбается сам – просто потому, что вспоминает о сыне теперь уже не с мучительной болью и раскаянием, а радостно.
Внезапно личико Тайлера затуманилось, черты его стали расплываться, и перед глазами Бо встало другое, тоже детское лицо.
Лицо Спенсера.
И в сердце его вновь проснулась глухая тоска.
«Господи, как же я соскучился!» – вдруг подумал Бо. Как хорошо было бы крепко прижать малыша к себе, вдохнуть исходящий от него чистый детский аромат, а потом долго-долго сидеть с ним вместе, радуясь, что хоть немного облегчил его боль.
Конечно, они часто звонили друг другу. Но даже этих почти ежедневных разговоров со Спенсером – не считая, естественно, тех, когда Бо попадал на Курта, – было недостаточно, чтобы утолить постоянно грызущую его тоску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114