– резко возразила она. – Если бы я была там, я могла бы заметить, в какой момент Лучано перестал дышать, и помогла бы ему. Но нет, ты должен был сделать по-своему! Ты так жаждал порисоваться, пригласив меня в ресторан, который был нам не по карману, и потратить деньги, которых у нас не было, и зачем? Кого ты хотел поразить, когда наш сын лежал при смерти?!– Тебя! – взревел Нико, его глаза метали молнии, челюсть воинственно выдвинулась вперед. – Тебя! Но ты была слишком погружена в мысли о нашем ребенке, чтобы это понять. Иногда я даже думаю, что Господь совершил благодеяние, забрав у нас малыша. Если бы Лучано был жив, ты бы избаловала его своей излишней нежностью. Он бы превратился в маменькиного сынка, вечно держащегося за твою юбку!Они бросали друг в друга страшные слова, которые ранили и разрушали все их чувства. Наконец Хлоя и Нико осознали, что творят. Потрясенные, они замолчали, тяжело дыша.Наконец Нико тихо произнес:– Ты помнишь, когда мы в последний раз сидели бок о бок на каменной скамье? Кстати, это тоже было в августе.– Да, в Вероне, в римском амфитеатре. Ты пригласил меня послушать оперу. Мы забыли принести с собой подушки, сидеть на которых было бы значительно удобнее.– Но мы были слишком поглощены музыкой и друг другом.– В то утро я обнаружила, что беременна.– И ты сказала мне об этом как раз, когда начался третий акт. В итоге мы пропустил конец оперы. Ты была единственной, кого я мог видеть и о ком думать.– Не совсем, – поправила его Хлоя. – Ты встал и объявил на весь театр, что мы ждем малыша. Ты наделал столько шума, что народ вокруг нас начал жаловаться. Они упрашивали тебя сесть на свое место и угомониться или отвести меня домой. Однако ты сказал, что я заслуживаю лучшего, нежели провести ночь в такой бедной тесной квартирке.– Да, так оно и было, – сказал Нико с тенью улыбки на губах. – Вместо этого мы поехали за город, к реке. Там было так чудесно! Ты сидела позади меня, твои руки обвивались вокруг моей талии, и всем телом ты крепко прижималась ко мне.– А еще всю дорогу ты громко пел. Просто чудо, что нас не арестовали за нарушение общественного порядка!– Я пел серенаду своей беременной жене. Полицейские поняли бы меня. – Нико ощутил такую острую ностальгию по тем временам, что у него даже голос сел. – Какая волшебная ночь была у нас тогда на берегах Адидже! Только ты и я, трава и деревья… Ты помнишь это, Хлоя?Помнила ли она? Хлоя как будто наяву ощутила свежий пряный аромат того лета и мускусный запах любви. Закрыв глаза, она видела тусклое мерцание лунного света на обнаженных телах, слышала пылкий шепот любимого и ее собственные вздохи в ответ. Однако Нико незачем было знать об этих воспоминаниях, и Хлоя солгала ему.– Смутно. Насколько я припоминаю, мы проспали до восхода солнца.– Мы занимались любовью всю ночь напролет. Мы отмечали твою беременность таким же образом, каким обрели ее, со страстью и нежностью. Мы лежали обнаженные в объятиях друг друга под звездным небом. Ты не могла забыть это.О нет, Хлоя ничего не забыла!– Я еще положил голову тебе на живот и шепотом разговаривал с нашим малышом.Столько времени прошло с тех пор, как она последний раз держала своего малыша на руках и ощущала его дыхание, легкое, как дуновение летнего ветерка! Как давно Лучано тянулся к ее груди и неуклюже цеплялся за нее своими крошечными пальчиками… Сколько бы времени ни прошло, Хлоя никогда не смирится с этим беспощадным ударом судьбы. Смерть сына задела ее слишком глубоко. До сих пор Хлоя иногда чувствовала боль в груди, как будто у нее все еще могло появиться молоко. До сих пор она плакала по ночам.– А теперь ты выходишь замуж за другого! – глухо произнес Нико.– А в твоей жизни есть какая-нибудь женщина?– В настоящий момент? – Он отрицательно покачал головой. – Нет.– Но были другие, после меня?– А что, ты ожидала, что я уйду в монастырь после развода?– Конечно, нет.– И все же ты не одобряешь мое поведение?– Я не имею права одобрять или не одобрять, – бесстрастно ответила Хлоя. – Ты разведен и волен общаться, с кем тебе нравится.На самом же деле, неожиданно для нее самой, она ощутила острую боль от подобной мысли. Почему-то после развода всякий раз, когда Хлоя думала о Нико, она представляла его одиноким. Однако стоило только опять увидеть своего бывшего мужа, как она осознала наивность такого предположения. Нико был красивым мужчиной, преуспевающим, уверенным в себе и опытным. Если уж Хлоя находила его неотразимым, когда он не имел ни гроша за душой, то что уж говорить о теперешнем Нико!– Ты собираешься жениться еще раз?– Конечно, когда найду подходящую женщину, которая будет готова сказать мне «да». – Он пожал плечами. – Мне, в конце концов, только тридцать четыре. Одиночество – это не для меня!– А как поживают твои родные? – спросила Хлоя, поспешно перескакивая на другую тему. – Твои сестры, как они?– У них все хорошо. У Кармины и Роджеро в прошлом году родился еще один ребенок, наконец-то девочка. Так что в их семье теперь четверо детей. Оно и к лучшему, а то Роджеро очень сильно переживал. У Эбри и Чиаро три дочери.– А как там Белва? Она же была беременна, когда я уезжала из Вероны.– У нее родился сын, Сабатино, ему сейчас четыре. И с тех пор у нее появилось еще двое мальчиков: Аугусто, которому на данный момент уже два, и Винченцо, ему только что исполнился годик.– А Делия? У нее есть дети?– Трое. Две дочери: Бланш, которой будет четыре в декабре, и полуторогодовалая Мелинда. А младший у нее – мальчик, Рикардо, ему только два месяца.– Как это здорово! – воскликнула Хлоя, с трудом преодолевая горькое чувство зависти. Надо же, столько детей, и все они живы…Безусловно, она вовсе не хотела, чтобы подобная трагедия произошла с кем-то из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36