Кейт невольно задумывается о том, где это Петра откопала "Зе Зе". Этой группой увлекалось поколение Кейт, и можно лишь подивиться тому, что музыкальные интересы Петры простирались так далеко в прошлое.Рядом с дисками альбом с фотографиями. Петра с друзьями, с родителями. Рождество, день рождения, где-то на солнышке. Петра улыбающаяся, дующаяся, ныряющая в бассейн.В маленьком шкафчике в ванной полно косметических флакончиков и полупустая коробка из-под "Тампакса". Пара бумажных салфеток, носовой платок, а вот оберток от тампонов нет. В эти дни месячных у Петры не было.В платяном шкафу одежда. Джинсы, пара юбок, блузки, ярко-красный жакет. Не много, но достаточно, чтобы, комбинируя это в разных сочетаниях, разнообразить свой облик.Фергюсон все записывает, но он мужчина, а они находятся в жизненном пространстве женщины. Кейт знает, что он не увидит и половины того, что увидела она.И она узнает все. Все, что нужно, об этой несчастной девочке, так и не успевшей никем стать.На полу у кровати – места для прикроватной тумбочки или столика в спальне нет – будильник с откидной крышкой, на которой изображена стилизованная карта мира с временными поясами, и маленькая фотография в серебряной рамке. Петра и мужчина, мужчина постарше. Лет под сорок или слегка за сорок. Годится ей в отцы, только вот обнимает он ее совсем не по-отечески. Стоит сзади, взяв руками за груди, а она отклоняется назад, чтобы поцеловать его шею.По спине Кейт пробегает холодок – она узнает его.Дрю Блайки. * * * Блайки приводят на допрос перед полуднем.Он чертыхается и вовсю поносит полицейских за то, что они забрали его прямо из офиса. Он уважаемый архитектор, а его позорят перед друзьями и коллегами. Чего проще, позвонили бы ему да пригласили – он бы сам пришел. Так нет же, обязательно надо устроить шоу. И вообще, из-за чего весь этот переполох?Ничто в его словах или поведении не указывает на то, что ему известно о смерти Петры. Он не упоминает ее, и Кейт ловит себя на том, что ей трудно поверить в то, что даже такой тип, как Блайки, мог бросить истерзанное тело своей подружки на виду у каждого, кто мог проходить – или пробегать – мимо, и спокойно отправиться на работу. Хотя, с другой стороны, если он и вправду виновен, что еще ему оставалось делать? Как раз пойти на работу и ждать, когда явится полиция и сообщит, что его подружка мертва.Он сидит один в комнате для допросов. Его правая щека поцарапана, и над правым глазом припухлость, наливающийся пурпуром синяк, который он время от времени поглаживает. Несколько минут Кейт разглядывает его через одностороннюю стеклянную перегородку, обращая внимание на контраст изрядно помятой физиономии со свежей, чистой одеждой. Как всегда, этот малый одет на манер кинорежиссера или, по крайней мере, так, как по его представлению должны одеваться кинорежиссеры. Полотняный пиджак, белая футболка вместо сорочки, слаксы цвета хаки. Все это уместнее выглядело бы во Флориде, чем в северо-восточной Шотландии, пусть даже в Абердине сейчас (как сказал ей Фергюсон на обратном пути из Мастрика) жарче, чем в Майами. К тому же этот гардероб не соответствует его возрасту Чтобы выглядеть в такой одежде естественно, нужно быть моложе как минимум лет на пять.Дрю Блайки. Самодовольный плейбой и бабник, дважды попадавший в поле зрения полиции по обвинению в нанесении побоев женщинам. Правда, оба раза дело так и не дошло до суда, поскольку пострадавшие, Маргерита Мэзон и Тереза Хьюсон, забрали свои заявления. Блайки наверняка напомнит об этом Кейт, когда она их упомянет. Тогда ему удалось убедить обеих женщин отказаться от обвинения, так что и Маргерита, и Тереза вдруг изменили показания, заявив, что упали с лестницы. Обе.Это было три года назад.Кейт, однако, видела, что он с ними сделал. Ему хватило подлой сообразительности, чтобы не бить женщин по лицу, но все их тела были в синяках, рубцах и ссадинах. Впрочем, самыми глубокими ранами были душевные: насмерть запуганные, бедные женщины дрожали и ежились, отвечая на самые невинные вопросы. Вряд ли человек, упавший с лестницы, стал бы вздрагивать и меняться в лице при звуке телефонного звонка.Причина такой жестокости оставалась для Кейт загадкой. Когда дело касалось домашнего насилия в маргинальных кругах, среди бедных, озлобленных на всех и срывающих злость на тех, кто послабее, неудачников, Кейт могла хотя и не оправдать это, но, по крайней мере, понять. Но к такому человеку, как Блайки, у которого все при нем, – по слухам, он действительно хороший архитектор, и мужской привлекательности ему, что очевидно для каждого, и в первую очередь для него самого, не занимать, – к такому человеку она чувствует настоящее презрение. Он делает это, потому что может.Все преступники лжецы. У них раздутое самомнение, они считают себя особыми, стоящими выше других, в то время, как все прочие существуют лишь им на потребу. В юридическом смысле Дрю Блайки, может быть, и не преступник, но его менталитет именно таков.Петра наверняка не имела представления о том, во что она ввязывается. Многоопытному бабнику ничего не стоило задурить голову девчонке, в которой лишь недавно проснулась женщина. Ну а охмурив ее, этот тип, надо думать, взялся за старое. Она, должно быть, поняла, каков он на самом деле, но было слишком поздно. Неопытная Петра Галлахер, бессердечный Дрю Блайки!Кейт очень надеется, что этот скользкий тип и окажется Черным Аспидом. Совсем недавно она говорила сотрудникам о том, что убийца наверняка уже совершал преступления сексуального или насильственного характера, что, хотя по этому поводу и не был вынесен приговор, несомненно, Блайки имеет к этому прямое отношение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126