– А когда капитан Саттон закончил, он снова вернулся на мостик?– Ага.– Как он выглядел?– Потрясенным.– Это и неудивительно. Если бы та бомба взорвалась, когда они передвигали фургон, и от него, и от матросов остались бы лишь кровавые ошметки.– Ага. Когда дело было сделано и у него появилась возможность осмыслить произошедшее, тут-то его и проняло.– А откуда он вообще узнал о бомбе?– Не знаю. Должно быть, получил предупреждение.– По радио?– Наверное.– Но из радиорубки об этом не докладывали?– Спаркс? Если и докладывал, то не мне. Я ничего такого не слышал.Фрэнк почесывает лодыжку. Лента безжалостно крутится вперед.– Тут есть кое-что странное. Вы сказали, что была бомба.– Ага.– Но капитан Саттон и палубные матросы сбросили машину с бомбой в море.– Ага.– Значит, на борту бомбы больше не было.– Так я и подумал. Поначалу.– Что вы имеете в виду, говоря "поначалу"?– Как и все, я решил, что опасность миновала. Потом вдруг раздались два мощных удара. С них-то все и началось.– Удары? Похожие на взрывы?– Ага. Именно на взрывы. Весь корпус тряхануло. Реверберация ощущалась на мостике.– Но первый сигнал о помощи был подан в двенадцать минут второго. А фургон, как вы говорили, был сброшен за борт вскоре после полуночи.– Ага. Мы выбросили машину и решили, что опасность миновала. Снова запустили двигатели на крейсерскую скорость и перестали об этом думать. Потом дело запахло штормом, и нам пришлось слегка сбросить скорость.– Какова была сила шторма? По Бофору семь, восемь?Семь баллов, это вполне терпимо, скорость ветра 28-33 узла с высокими волнами. При восьми баллах шквалистый ветер достигает порывами 34-40 узлов, волны вскипают пеной.– Что-то вроде этого. Мне доводилось бывать в переделках и похуже. Однажды, у побережья Фразербурга, на нас налетел шторм в одиннадцать баллов. Но пассажирам пришлось бы хреново и при семи.– Насколько вы снизили скорость?– На два или три узла. Кажется, с семнадцати до пятнадцати.– Значит, с учетом остановки вы выбивались из графика.– Ага. Капитан прикидывал, насколько мы прибудем позже, чем по расписанию.– И что у него выходило?– Он сказал, опаздываем на час. Но, по-моему, в его расчеты вкралась ошибка. Неверная оценка расстояния или что-то еще. Начать с того, что до остановки мы выигрывали полчаса.Паркер смотрит на Фрэнка. Есть что-то в его голосе, его манере, наводящее Фрэнка на догадку о том, что он хочет донести до него какую-то мысль.– Но ведь рассчитать это, с учетом всех поправок, было не так уж сложно.– Не сложно.– Совсем не сложно.Получалось, что капитан вернулся из трюма потрясенным настолько, что запутался в расчетах. Потрясенным настолько, чтобы сделать – или не сделать – что именно?– Это была не единственная оплошность, которую он допустил?– Этого я вам не скажу.Да скажет он, куда денется. Паркер сам хочет выложить эту информацию, но так, чтобы потом иметь право говорить, что Фрэнк из него жилы тянул, а на блюдечке он ему ничего не преподнес.– Ваш капитан погиб. Вы ничего не выиграете, защищая его репутацию.Паркер молчит.– Мне нужно знать, что произошло.Паркер трогает пальцами ссадину на лице и, видимо решив, что поупирался достаточно, уступает.– Ладно. Он запаниковал. Слетел с катушек. Полностью.– В каком смысле?– Лопотал что-то невнятное. Бормотал себе под нос как чокнутый. Этот хренов подсчет можно было без проблем произвести за десять секунд, а он снова и снова тыкал пальцем в калькулятор. Записывал числа на клочках бумаги и рвал их. И это было только начало. Когда "Амфитрита" начала тонуть, он схватил интерком и начал выкрикивать приказы. Оно, конечно, кому приказывать, как не ему, да только орал он какую-то собачью чушь. Не запускать двигатели автомобилей, пока не открыты носовые ворота! Пассажирам высаживаться в порядке очередности занимаемых ими пассажирских палуб. А потом и вовсе пошла какая-то невнятица: я даже не уверен, что он говорил по-английски. Долбанная калоша тонула, а он отдавал такие распоряжения, словно мы уже причалили в Абердине.– А вы когда-нибудь видели его в таком состоянии?– Никогда.– Что вы сделали?– Я выбил интерком из его руки и крикнул на него. "Вы, наверное, сбросили не ту машину!" – вот что я сказал.– А он что ответил?– Мне показалось, что он сейчас меня укусит. У него был такой вид, точно он спятил. Капитан схватил меня за плечи и проорал: "Можно сказать и так, Кристиан! Можно сказать и так".– "Можно сказать и так"? Именно так он и выразился?– Ага.Белый фургон "транзит". Обычная машина. По теории вероятности, на борту вполне мог находиться не один такой автомобиль. Подобную ошибку допустить легко. А она так же легко может оказаться фатальной.– А потом?– Потом он схватился за штурвал и круто заложил вправо.Корабль движется на вест-зюйд-вест. Ветер преимущественно западный, с севера надвигается шторм. Фрэнк мгновенно сообразил, о чем говорит Паркер.– Саттон повернул навстречу шторму?Паркер кивает. Фрэнк, наполовину для себя, продолжает:– Ему следовало взять лево на борт и попробовать уйти от бури. – Он смотрит на Паркера. – А вы не пытались остановить его?– Конечно. И я, и Кен – второй помощник Гартоуэн – мы оба бросились к нему. Хотели вместе отобрать у него штурвал, но не успели. Корабль неожиданно накренился, и нас отшвырнуло.– А как по-вашему, возьми он лево на борт, корабль все равно бы затонул?– С пробоиной от взрыва? Пошел бы на дно в любом случае. Но не так быстро. Мы выиграли бы пятнадцать, а то и двадцать минут. За это время могли бы спастись сотни людей.– А как удалось спастись вам?– Мне повезло. Когда я направлялся к рулю и палуба ушла у меня из-под ног, меня отбросило назад, в штурманскую рубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126