"1001, 1002, 1003..."– Проси пощады, тварь! Проси пощады!Удар. Удар."...1012, 1013, 1014..."Удар.– Все просили пощадить их. Петра умоляла меня трахнуть ее.Удар.– Элизабет верещала, как свинья на бойне!Он хватает горсть песка и втирает его в ее ступни там, где они сбиты до крови. Она кривится, но лишь дальним уголком рта, чтобы он не видел."...1032, 1033, 1034".Гремит гром.Звук проходит милю за пять секунд. Значит, очаг шторма примерно в семи милях отсюда.– Почему, на хрен, ты не просишь пощады?Она не отвечает.Он уходит. Лежа на спине, со связанными руками сзади, Кейт отчаянно вертит головой направо и налево, обводя взглядом весь пляж. Ни души.Когда Синклер возвращается, он держит нож."Нож. Теперь он убьет меня".Он опускается на колени в песок рядом с ней. За его глазами стоит бесконечная ночь.Острие ножа утыкается в джемпер, прикрывающий ее живот. Одна из смертельных ран Петры была нанесена почти в то же самое место. Если он сместит нож на несколько дюймов влево, удар рассечет ее абдоминальную аорту.Синклер берется за край ее джемпера и аккуратно разрезает его посередине, снизу до ворота. Джемпер распадается на две половинки, как открытый жилет.Он снова уходит и на сей раз возвращается, неся банку из-под печенья и ремень. Сняв с банки крышку, он ставит ее на песок, а потом быстро переворачивает и перемещает ей на живот, отверстием вниз. Когда Синклер переносит емкость, Кейт успевает заметить, как в ней мелькает что-то белое, и уже потом, почувствовав на своем животе щекочущее движение, догадывается, что это такое.Мышки.Мышки, запертые под перевернутой жестянкой, гоняются одна за другой по ее коже.Взяв ремень, Синклер пропускает его под телом Кейт и над днищем перевернутой банки, затягивает и застегивает пряжку. Теперь жестянка притянута к ее телу и закреплена на нем так, что без помощи рук, а они связаны, Кейт никак не сможет от нее избавиться.Он уходит в третий раз.Потом она видит мерцающий свет: прыгающие на ветру и дожде языки пламени. Синклер возвращается с жарким, оранжевым огнем, лижущим его руки.То, что она приняла за ветку, оказалось факелом, и теперь этот факел зажжен. Он смочил его бензином из канистры и поджег зажигалкой "Зиппо". Просто так в такую погоду огонь бы не разгорелся.На сей раз, чтобы она его услышала, Синклеру приходится кричать.– Это способ надежный, ты мне поверь. Тут уж никто не устоит, тут любой будет умолять о пощаде. Это называется "железный котел".Он подносит факел к жестянке.– Все очень просто. Этот край банки, дальний от мышек, нагревается очень быстро. Мышкам становится жарко, и им это не нравится. Они хотят убежать, но как? Банка железная? И вот им не остается ничего другого, кроме как прогрызть себе путь наружу. Сквозь твой живот!Сознание Кейт опустошается. Полностью. В нем не остается никаких слов, никаких эмоций, никаких базовых понятий страха или отвращения.Крохотные лапки, скользя бегают по коже, все быстрее и быстрее. Мышки начинают паниковать.Она снова пытается отогнать мысли, но теперь они не уходят, а упорно, игнорируя приказы сознания, словно и не имеют отношения к мозгу, концентрируются на животе. Каждая унция существа Кейт сфокусирована на кружочке ее тела, который покрыт банкой из-под печенья."Пожалуйста, Господи, нет. Пожалуйста, нет!"Ее дыхание становится учащенным и тяжелым.Первый укус за кожу, это не более чем щипок.Но все только начинается.Она наблюдает за пламенем и ощущает мышей.Теперь они кусаются по-настоящему. Отрывистые, резкие укусы, острые уколы боли, следующие один за другим.Из-за пламени доносится голос Синклера.– Только сейчас ты сможешь понять, какие страдания довелось испытать мне.Мышки бегают все быстрее, их укусы все болезненнее. Они полны решимости проделать себе путь к спасению.– Проси пощады! Проси пощады!Кейт непроизвольно вскрикивает – одна из мышей глубоко вгрызается в плоть, и теперь боль только усиливается. Теперь грызуны уже не кусают где попало, а целеустремленно пытаются проделать норки в живой плоти. От места, где они орудуют своими зубами, расходятся пульсирующие волны боли."Молчи! Не умоляй! Не проси пощады!"Мыши остервенело прогрызают свой ход. Далеко ли они проникнут, прежде чем боль лишит ее сознания? Боль повсюду – в ней, над ней, вокруг нее!– Прекрати. Пожалуйста останови это.Пламя не колеблется.– Прекрати это! Прекрати, черт побери!Пламя по-прежнему не движется.Такое ощущение, что мышки прогрызли ее кожу и принялись за мускул.– Синклер, пожалуйста!Мольбу уносит ветер, и она даже не уверена, что Синклер ее услышал.Однако он убирает факел и разрезает сбоку ремень. Жестянка скатывается, одна из мышей соскакивает на песок. Мордочка ее в крови, в крови Кейт. Другую мышку, еще остающуюся в банке, Синклер бросает в стеклянный ящик со змеей.Кейт не решается смотреть на свой живот.Он снова стоит над ней.– Ну вот, и твои, и мои муки близятся к завершению. Но прежде чем закончить все это, я должен сделать кое-что, чтобы очиститься, снять с себя вину. Орест принес жертву богам – пожертвовал часть собственной плоти. Свой собственный палец. Который сам у себя и откусил.Мизинец его левой руки исчезает у него во рту, жевательные мышцы выпячиваются, как грецкие орехи, и Кейт, даже сквозь дождь и ветер, слышит отвратительный скрежет зубной эмали о кость. Лицо Синклера искажено гримасой боли, которую он преодолевает.Пронзительный крик, звучащий в ее ушах, это ее собственный крик, непроизвольная реакция на то, что она видит.Она пытается отвести взгляд и не может. Это зрелище завораживает ее, ибо происходящее с Синклером для нее непостижимо. Она видит все это, верит своим глазам, но уразуметь происходящее не в состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126