Заключенный возражал, охранник стоял на своем. День был жарким, как сегодня, и работали все электрические вентиляторы. Поняв, что охрану не переубедить, арестант подошел к ближайшему вентилятору и бросил малиновку туда: она погибла мгновенно.Все ужаснулись, включая строгого охранника.– Я думал, ты любил эту птицу, – сказал он.– Я и любил, – ответил заключенный. – Но раз ей нельзя быть со мной, пусть не достанется никому.Именно так обстояло дело с Лавлоком и "Паромными перевозками". Компания была его любимым детищем, и ее полный крах был для него предпочтительнее спасения ценой смены владельца. Лавлок и "Перевозки", заключенный и малиновка. Самолюбивый и упрямый человек, пестующий больное создание не только с любовью, но и с нетерпеливой ревностью собственника.Из машины Кейт звонит Бронах.– Привет, это я. Как там Лео?– Нормально.– Говорил он что-нибудь насчет сегодняшнего утра?– Совершенно ничего.– Насчет того, почему раскапризничался?– Ничего.– Ничего так ничего. – Пауза. – Тетя Би, а можно, он останется у тебя на ночь?– Опять? Ты в порядке?– Угу. Просто я очень устала от всего этого. Я хочу... ну, ты понимаешь.– Да уж понимаю.– Ты ангел. Я позвоню тебе завтра.Она заканчивает звонок и сразу же набирает номер Алекса.– Ты можешь ко мне заехать? – спрашивает она.– Конечно. Прямо сейчас и приеду.Он готовит ужин для нее, и все это время она разговаривает с ним, причем не только не по делу, но и вообще, почти бессвязно – просто озвучивая те или иные мысли, хаотично посещающие ее голову. По правде, так для нее не так уж важно, что за столом напротив сидит именно он, – она могла бы исповедаться фонарному столбу, лишь бы слушал. Когда же от усталости и всего прочего Кейт обессиленно умолкает, он обходит стол и крепко обнимает ее.– Как прошел твой вечер с ребятами? – спрашивает она.– Было забавно.– Ты рассказывал им обо мне?– Конечно.– Со всеми пикантными подробностями?– Не глупи.– Бьюсь об заклад, что рассказывал.– Не рассказывал.– Но об этом хотят знать все парни, не так ли? Какова она в койке, как себя ведет, стонет или кричит, подмахивает или нет, и все такое?– Я сказал им, что мне с тобой очень хорошо, вот и все. Не знаю, с чего ты это все взяла: на самом деле парни не задают друг другу таких вопросов. Женщины, когда сплетничают между собой, бывают куда откровеннее, чем мужчины. Вот ты, например, наверняка рассказываешь своим подругам куда больше, чем я.– У меня нет времени для подруг.– Ну и хорошо.Она смеется в его шею.– Я помою посуду, – говорит он.– Это что-то новенькое. До сих пор всех моих знакомых мужчин в дрожь бросало при одном упоминании о "Фэйри".– А мне это дело нравится. Оказывает терапевтическое воздействие.Он подходит к кухонной раковине, окропляет зеленым моющим средством груду тарелок, громоздящихся там, как тела, по которым он шел на "Амфитрите", – и тонкой струйкой, чтобы не разбрызгивалась, пускает воду. Кейт подходит сзади и обнимает его за талию. Он ощущает на шее ее дыхание.– Спасибо, что приехал, – говорит она. – Я рада, что ты здесь.Алекс отклоняется назад, к ней, давая ей возможность потереться носом о его подбородок.– Кое-кто сегодня утром не брился, – говорит она.– Сегодня суббота. Кое-кому не было в этом нужды.Он снова подается вперед, закрывает кран и начинает оттирать одну из тарелок. Она запускает правую руку ему под рубашку и нащупывает брючный ремень.Он поворачивается к ней лицом. Его руки в мыльных пузырьках.Потом, в спальне, они вновь и вновь занимаются любовью, расслабляются, приваливаясь в полудреме друг к другу, снова отдаются желанию и опять сливаются воедино. Время растворяется, окружающее исчезает, есть лишь они двое, составляющие единое целое.Когда Кейт наконец возвращается к действительности и открывает глаза, светящиеся стрелки будильника показывают без четверти три. Именно в такое время, проснувшись как-то ночью, она не обнаружила рядом Алекса.На сей раз он здесь: накувыркался и дрыхнет без задних ног. Простыня рядом с ней ритмично поднимается и опадает.А вот у нее как раз сна ни в одном глазу. Кейт приподнимается, тянется через Алекса и шарит в темноте, пытаясь найти... да что угодно, лишь бы это помогло снова заснуть. Ее пальцы пробегают по прикроватному столику, задевают аптечку, будильник – и наталкиваются на какой-то холодный, металлический предмет. Она берет предмет и подносит к груди, вертя в руках. Резиновые кнопки, пластиковый шнур. Алексов пишущий плейер. Кейт находит наушники, засовывает себе в уши и на ощупь, благо она самая большая, нажимает кнопку "Воспроизведение".В ее голове громко звучит голос Алекса:"Я буду слушать эту запись каждый день, и она поможет мне примириться с тем, что произошло на борту "Амфитриты". Мне нечего бояться. Ужас исчезнет, не сразу, со временем, но исчезнет. – Пауза. Дыхание. – Я сообразил, что дело неладно..."Кейт судорожно тычет в кнопку, пока воспроизведение не прекращается. Она вырывает наушники из ушей, перекатывается и бесцеремонно трясет Алекса за плечо. Тот издает три или четыре невнятных, хрюкающих звука, пока наконец не поворачивает к ней голову.– Что это? – спрашивает Кейт.– Ты о чем?Она тянется и включает свет. Алекс крепко зажмуривает глаза.– Что ты делаешь?– Что это такое? – спрашивает она, указывая на плейер.Он слегка приоткрывает глаза и сонно бормочет:– Мой плейер, что же еще? Разве он похож на что-то другое?– Вижу, что плейер, я не о том. Что в нем за запись?Алекс еще в полусне, а потому отвечает не подумав:– Та, которую мне велела сделать эта женщина, психолог.– Что за психолог?Поняв, что сболтнул лишнего, он мгновенно стряхивает сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126