– Возможно, я найду способ сообщить ему, – сказала Ракель.Квин снова бросил на нее ледяной взгляд, в котором на этот раз читалось явное уважение.– Будь я уверен, что ты сможешь разыскать его, я бы не дал гроша за твою жизнь.– Знаешь, – задумчиво проговорила Ракель, – я никогда не слышала, чтобы кто-то называл тебя по имени. То есть я хотела узнать твое имя.Он моргнул, а затем медленно произнес:– Джон Квин. Джон. Но это не значит, что ты можешь называть меня так.– Да-да, конечно, – кивнула она. – Джон Квин. Такое обычное бостонское имя, имя простого человека. – И она вдруг подумала о нем как о человеке, а не как о монстре. – Скажи, а ты хотел, чтобы Хантер Редферн сделал тебя вампиром?Ни разу в жизни Ракель не задавала такого вопроса ни одному вампиру. После долгой паузы Квин произнес бесстрастным голосом:– По правде говоря, я хотел его за это убить.– Понятно, – сказала Ракель.«Я бы тоже хотела того же», – подумала она.Ей нужно было промолчать, но она не могла сдержаться:– Но почему он это сделал? Почему он выбрал именно тебя?Снова пауза. Ракель подумала, что Квин не станет отвечать на этот вопрос, но он неожиданно заговорил:– Я… я хотел жениться на одной из его дочерей. Ее звали Доув.– Ты хотел жениться на вампире?– Но я не знал, что она вампир! – возбужденно воскликнул Квин. – Хантер Редферн был уважаемым жителем Чарльзтауна. Правда, люди поговаривали, что его жена – ведьма, но в те времена так говорили и о человеке, который просто улыбнулся в церкви.– Значит, он просто жил в городе и никто ни о чем не подозревал?– Большинство горожан уважали его. – Губы Квина искривились в недоброй улыбке. – Даже мой отец уважал его, а он был священником.Ракель слушала Джона как зачарованная.– И тебе нужно было стать вампиром, чтобы жениться на Доув?– Я так на ней и не женился, – равнодушно ответил Квин. Он продолжал свой рассказ таким бесстрастным голосом, словно разговаривал сам с собой. – Хантер предложил мне жениться на любой другой из его дочерей, но я ответил, что скорее женюсь на свинье. Гарнет, Гарнет (англ.) – гранат. (Примеч. ред.)

старшая, была так же привлекательна, как жердь из забора. А Лили, средняя, – олицетворение зла. Я видел это по ее глазам. Я мечтал только о Доув.– И ты сказал ему об этом?– Конечно. В конце концов он согласился, а потом поведал мне тайну их семьи. То есть… – Квин горько рассмеялся, – не столько рассказал, сколько показал. Когда я очнулся, то оказался превращенным в вампира. Ощущения были те еще.Ракель слушала, непроизвольно раскрыв рот. Она попыталась представить себе тот ужас, который пережил Квин. Наконец она сказала:– С этим не поспоришь.Некоторое время оба молчали. Ракель не могла понять своих чувств. Вместо отвращения и ненависти она испытывала жалость и сочувствие.– А что случилось с Доув?Квин напрягся.– Она умерла, – коротко ответил он, давая понять, что время откровений прошло.– Как умерла?– Не твое дело!– Расскажи… Знаешь, Джон Квин, есть вещи, которые не следует таить в себе. Если ты поделишься…– Мне не нужен психоаналитик, – грубо оборвал он ее.Квина вдруг охватила ярость, и темный огонь в его глазах должен был испугать Ракель. Теперь он выглядел таким же диким и необузданным, как другие вампиры.Но она не испугалась. Ракель была на удивление спокойна, словно при выполнении дыхательных упражнений.– Послушай, Квин…– Думаю, тебе лучше убить меня прямо сейчас, – сказал он. – Если только ты не слишком напугана или не слишком глупа. Ведь эти наручники не смогут долго сдерживать меня. А когда я освобожусь, то направлю этот меч против тебя.Ракель взглянула на наручники. Они были почти сняты. Конечно, дерево было неподвластно вампиру, но только не металлические скобы, которые скрепляли деревянные части. Еще немного – и его руки будут свободны.Он был очень силен, даже для вампира. И вдруг ей в голову пришла странная идея.– Знаешь, – сказала она, – продолжай их расшатывать. Тогда я смогу объяснить, как ты освободился.– О чем ты?Ракель достала нож и перерезала веревки, стягивающие его ноги.– Я отпускаю тебя, Джон Квин.Он замер.– Ты сошла с ума! – воскликнул он.– Может быть…– Если ты думаешь, – продолжал он, пытаясь окончательно освободить руки, – что я испытываю жалость к людям, потому что сам когда-то был человеком, то заблуждаешься. Я ненавижу людей больше, чем Редфернов.– Почему?Его белоснежные зубы обнажились в улыбке.– Нет уж, достаточно. Я не собираюсь объяснять тебе все. Просто прими мои слова на веру.Она ему верила. У него был вид разъяренного, загнанного в ловушку опасного зверя.– Хорошо, – сказала она, отступая на шаг назад. – Давай сразимся. Только хочу напомнить, что однажды я уже одержала над тобой верх. Это я ударила тебя по голове.Он покачал головой.– Ты – маленькая идиотка, – сказал он. – Я с тобой не сражался, потому что принял тебя за одного из тех придурков, что на ногах едва стоят.Он рывком приподнялся, демонстрируя ей свою силу.– У тебя нет ни единого шанса, – продолжал он, глядя на нее бездонными глазами. – Считай, что ты уже мертва.Ракель ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.– Я быстрее любого человеческого существа, – звучал в ее ушах тихий голос Квина. – И сильнее. Я вижу в темноте намного лучше, чем при свете. И очень, очень опасен…Ракель почувствовала, как внутри нее нарастает паника. В эту секунду она верила ему безоглядно. От ее былого спокойствия не осталось и следа.«Он прав, ты идиотка», – твердила она себе.Но почему? Почему ей было жаль этого опасного монстра, который через мгновение разорвет ее на куски? Она сказала себе, что в самом деле заслуживает такого наказания за собственную глупость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41