Кому бы другому я и пока­зывать не стал – слишком сложно. Но вы человек неглу­пый, с полувысшим образованием… – польстим, слицемерим, плевать, абы проняло.
– Понятно, – утер лоб Платонов. – А тут что?.. «Наи­более вероятно, что удар нанесен правым сжатым кула­ком руки, чему соответствуют расположение, конфигу­рация… расположение, конфигурация и глубина гема­том… смотри таблицу шесть». Это ж надо!
– А вот тут вычислено соотношение между углом удара в челюсть и тем, где на затылке потерпевшего образовалась ссадина при падении. Ссадина небольшая, обратите внимание.
Платонов круглил глаза, из которых испарилась на­глость. С него уже и в камере спесь сбили, да еще следо­ватель с победоносным видом вывалил заумные свои бумаги…
– Значит, что же мы имеем, гражданин майор? – озабоченно спросил он. – Против меня девчонка. Этот, который с сотрясением. Длинный свидетель. И плюс ва­гон науки… А кто же за меня?! Вам разве не звонили?
– Ну! За вас очень даже заступались. И многие. Только я начхал. Вы поймите, Платонов, Петровка – не райотдел. Нас не достанешь, – и приврем, и прихвастнем, где наша не пропадала!
– Вот петрушка! – горестно изумился Платонов. – Чего ж делать? Советуете идти на чистосердечное при­знание?
– Честно – советую.
– К чистосердечникам отношение, говорят, получше.
– Безусловно.
– Кой черт его дернул, этого дохляка, ко мне лезть?! Нужна мне была его девчонка! Своих невпроворот! Заго­лила ноги и вот маячит перед носом, вот маячит! Стерва!.. Гражданин майор, а мы не договоримся, будто я этих премудростей в глаза не видел, а? Будто просто вот совесть заела и все такое?
– Теперь уж нельзя.
– Эхма! Надо было меня раньше убедить! Растолкова­ли бы, припугнули! Вам, можно сказать, человеческая судьба доверена, а вы…
Он еще раз крепко обругал всех по кругу (кроме себя). Выдохся.
– Ладно, что проиграл, то проиграл. Дальше бы не напортачить.
– Вы просили об очной ставке.
– Дурак был.
– Но сейчас полезно зафиксировать ваше раскаяние в присутствии свидетеля. Думаю, стоит даже извиниться перед ним: человек ходит, время из-за вас теряет
– По шее бы ему, чтоб не ходил!.. Хрен с ним, извинюсь…

* * *
«Мы свой, мы новый мир построим». А чего не пост­роим, то переименуем, и будет как бы новое.
«Каторга», скажем. Ну что за откровенное наимено­вание! В новом-то мире! Пусть будет, к примеру, «коло­ния». И сразу мило бюрократическому уху, ничто не царапает. «Исправительно-трудовая колония» – отлично звучит.
Или «Нескучный сад». Фи, по-мещански же. То ли дело «Парк культуры и отдыха имени…»! Что «парк куль­туры» – неграмотно, нелепо, нужды нет. Зато идейно и солидно.
То же и «Бутырская тюрьма». Зачем это нам – «тюрь­ма»? Почесали в затылке, вычесали «Следственный изо­лятор». Хорошее нейтральное словечко, даже в больницах изоляторы есть.
Но древняя Бутырка не ведала, что превратилась в невинный «изолятор». Веками пропитывалась она духом неволи, тоски, проклятий, чьих-то предсмертных томле­ний. Наука утверждает, что информация неуничтожима. Сколько же ее вобрали в себя эти стены, лестницы, глухие коридоры. И источали обратно, густо пропитывая недра тюрьмы.
Так что прогулка по ним для нервно настроенного человека (да еще впервые) была определенным испыта­нием. Если говорить о Власове, то он показался Пал Палычу ниже ростом и, войдя в освещенный солнцем кабинет, словно бы обрадовался знакомым лицам.
Поздоровался с Платоновым. Платонов зыркнул ис­подлобья, отозвался нехотя.
– Садитесь вот сюда, Игорь Сергеевич.
Для свидетеля был принесен дополнительный стул.
– Провожу между вами очную ставку. Порядок ее каждому из вас я разъяснил. Первый вопрос к вам, гражданин Платонов. Знаете ли вы этого человека?
– Знать не знаю, но видал.
– Уточните, когда, при каких обстоятельствах. Мож­но коротко.
– Когда я совершил свой поступок, то есть ударил одного парня… – он аккуратно подбирал слова, – по­скольку в это время хотел познакомиться с его девуш­кой… тогда гражданин, с которым я нахожусь на очной ставке, подошел ко мне… и сделал замечание.
Знаменский услышал подробность впервые.
– Какое же? – заинтересовался он.
– Вроде того, что зря, мол, ты так некультурно…
– Вы ответили?
– А то нет! – и сразу спохватился: – Поскольку я был расстроен… то я этому гражданину ответил недоста­точно вежливо… за что теперь извиняюсь, потому что полностью осознал свою ошибку.
«Любопытно наблюдать за Власовым. Мой свидетель озадачен. Нет, больше – ошарашен!»
Знаменский усердно записывал слово в слово.
– Гражданин Власов наблюдал всю драку от начала до конца?
– Разве это драка? – пренебрежительно бросил Пла­тонов. – Я его один раз. Положил – и все.
– То есть вы ударили, он упал и не поднялся?
– Точно так, гражданин майор. А гражданин Власов действительно наблюдал, потому что торчал у киоска.
«Ну вот и перевалили главный хребет! Если не грянет какая-нибудь неожиданность – финт удался».
– Так… Когда подоспела милиция, то именно Власов указал на вас?
– Он, – прорвалась острая неприязнь, и Платонов поспешил замазать ее: – Его, так сказать, заслуга… Осо­бо прошу занести, гражданин майор, что глубоко раска­иваюсь и сожалею, что попал в такую историю…
Физиономия его обмякла и выразила искреннее глу­бочайшее сожаление.
– Эх! – простонал он. – Житуха была! Рубанешь кому без очереди «Здесь покоится незабвенный…» – и пей-гуляй… Этого не пишите, – уныло вздохнул он. – Пиши­те – считаю, хулиганство несовместимо с моральным обликом. Верно будет?
– Верно, Платонов. Прочтите, распишитесь.
Платонов читать не стал, подмахнул так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16