.. Мне вас подождать? – Без своего штаба дружины парень слонялся, как неприкаянный, да еще с девушкой в ссоре.– Последи, будь другом, чтоб мне не помешали. Если что – скажи, никого дома нет, сам поджидаю. Вот и при деле будет…– Вы – Катя Багрова?– Да. Я – Катя Багрова.Бедный Виктор. С такого крючка ему не сорваться.– Майи Петровны нет?– Вероятно, с минуты на минуту…– На ней синее платье?– Да…– Тогда могу сообщить, что ваша мама увлечена сейчас беседой с Еленой Романовной. И думаю, меньше чем за час они не управятся.– Вы-то откуда знаете?– По долгу службы, – он протянул свое удостоверение.– Насчет отца? – завибрировала Катя.– Естественно.– Что с ним?– Пока ничего нового.– Выходит, не там ищете, где надо!– Выходит, так. А где надо?Девушка не сразу уловила скрытый смысл вопроса. А уловив, на минуту утратила задор.– Почем я знаю… Можете сесть.– Благодарю за разрешение, – серьезно сказал Томин и снял пальто. – А если бы знали, Катя?Вопрос был ей явно неприятен, она помолчала.– Понятия не имею. Я еще несознательная. Едва доросла до танцплощадки. Сколько добавляют за побег?– В данном случае – до трех лет.– Мало! – с неожиданным ожесточением выпалила она.– Катя! – урезонил Томин. – Надеюсь, это минутное озлобление. Вы возбуждены, к тому же с Витей поссорились… Кстати, из-за чего?Вскочила, разгневанная:– Да какое вам дело! Еще не хватало рассказывать!– Ого! Немножко в отца, а? «Лихих кровей».– Ну и что?! Отец не так плох… если б не пил. И вырос в другой среде.– Я уже наслышан про детские годы Багрова внука.«Везет мне сегодня на строптивых дам. Чем бы ее отвлечь ненадолго, чтобы не искрила?»Он оглядел стопку учебников на этажерке:– Вы кончили школу?– Да, готовлюсь в институт.– В какой?– В юридический. Советуете?– Вам – нет.– Это почему же?– Выдержки ни на грош. Терпения, по-моему, того меньше. И сдается, маловато человеколюбия. Впрочем, вы ведь не всерьез – про юридический.– Человеколюбие?.. Представляю, какой вы гуманный! Войди отец сейчас в эту дверь – ему от вас будет одно: «Руки вверх!»– А он может войти, Катя?Та замерла, боязливо покосилась на дверь, на Томина:– Не пугайте меня зря!– Может, и не зря.– Как?! – ужаснулась девушка. – Он… пробирается в Еловск?.. Господи! Не хватает, чтобы его тут ловили… вели по улицам… руки за спину…– Наверняка еще неизвестно, Катя. Потому я и хотел кое о чем спросить Майю Петровну.– Ради Бога, не трогайте маму! Мама и так извелась! Я вам на все отвечу.– Н-нет, есть вопросы, которые я могу задать только ей лично… – Томин взглянул на часы. – Мне надо идти. Сумею – загляну попозже. Нет – пусть мама непременно позвонит в милицию завтра с утра.Уже у выхода обернулся:– А если все-таки неровен час… не прячьте на чердаке или в подвале. Боюсь, у вашего отца скверное настроение. Он опасен.Взвинченная, переполошенная, слушала она, как поскрипывали ступеньки под ногами Томина. Что значит опасен?.. Все Багровы по-своему опасны, мелькнула задиристая мысль, и Катя посмотрелась в зеркало, проверяя, насколько она сама опасна.Томин неплотно затворил дверь – оттого и ступеньки были слышны, и в щель дуло. Опасен… Что он имел в виду? Когда это говорит старший инспектор МУРа (титул из удостоверения), то… Притягивая дверь за ручку и накидывая крючок, Катя вдруг ощутила холодок внизу живота и задвинула засов, которым пользовались лишь в ночное время.Ну где же мама? Уже и стемнеет скоро. Почему не возвращается, как обещала? По детской привычке сунулась к окну. Раньше она вот так нетерпеливо ждала отца… Господи, как жизнь могла быть прекрасна, если б он не пил!
* * * Шахиня выговорилась, и Сергеева с Багровой поставили на ней жирный крест, не поколебав взаимного доверия и дружбы.Теперь речь шла о Майе Петровне.– Мучительней всего неизвестность, – признавалась она. – То представляется, что в сугробе замерз… то крадется где-то задами, будто вор… И все гадаю – дойдет или не дойдет.– Куда, Майя?– Домой, наверное.Сергеева поразилась:– Но домой же бессмысленно! На что он может здесь рассчитывать?– Михаил не привык особенно рассуждать. Да и куда ему еще?– И что ты будешь делать, если действительно?..Та устало вздохнула:– А что можно поделать? Только ждать.– Маечка, эта слепая любовь тебя погубит!– Ой, Лена, насмешила! – слабо улыбнулась Багрова. – Какая слепая любовь? Моей слепой любви хватило года на два от силы. Потом была зрячая… А там и она пошла на убыль…У Сергеевой в горле застрял комок. До чего судьба несправедлива! Даже неловко за свое счастье и безоблачный мир в семье.– Майя, – тихо произнесла она, когда вернулся голос, – я бы никогда не стала спрашивать, но ты сама заговорила. Я смутно слышала о Загорском…– Да… был Загорский, Лена. Все, кроме печати в паспорте.– Но почему же…– Почему променяла? – докончила за нее Maйя Петровна. – Ах, Лена, – повеселела она, – надо было видеть Михаила тогда, девятнадцать лет назад! Ты застала уже ошметки прежнего человека. Он был совершенно из Мамина-Сибиряка: такая стихийная сила, размах, удаль! Кого я раньше видела? Чистеньких мальчиков из приличных семей. А Михаил… нет, ты не можешь представить…– Но Семен Григорьевич – не мальчик.– Да, согласна. Умный, благородный тактичный… Обаятельный… Однако потускнел он рядом с Михаилом Багровым. Прикинь, Лена, сколько мне было. А Миша так неистово добивался… – она развела руками, – невозможно было устоять!– Но когда первый угар прошел, когда ты взглянула трезво…– Да ведь не сразу же, Лена. Понемножку-потихоньку утекало и не возвращалось… Он не напивался до беспамятства, но как-то шалел и вылезало что-то… свинское… А протрезвится – и снова Илья Муромец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32