– С ними вы встретитесь.– Встречусь – тогда посмотрим.Он уперся в Маслову угрожающим взглядом. Подчиненных привык держать в узде. Она и сейчас его побаивалась. Остальные тоже, некоторые буквально трепетали. Из грязи в князи – почти всегда самодур. А Кудряшов к тому же недюжинный человек. Пороха не выдумал, однако по размаху превзошел многих коллег. Когда взяли, оценил трезво, что летит с порядочной высоты и внизу жестко, но упрямо надеялся извернуться, как кошка, и упасть на четыре лапы. Да и было на что надеяться: благодетелей высоких хватало. Недаром же Капустин искал к Знаменскому подходы.И все ресторанные стояли за Кудряшова, и с ним вместе надеялись, и показания против него Знаменский выжимал по капле, если уж бесспорными уликами теснил в угол. А Маслова… Маслову Кудряшов не способен был понять.– И чего мы с тобой не поделили, Ирина? Скамью подсудимых? Чего тебе вздумалось на меня капать?– Прекрасно знаешь, что я сказала правду!– При чем тут правда-неправда? На кой ляд ты стриптиз устраиваешь?! Вы записали, что я не признаю, что вовлек Маслову?– Запишу, бумага – вещь терпеливая. Но вы себе противоречите. То не вовлекали, то загодя совали деньги.– Так совал просто для проверки: можно с ней работать или нельзя. Вы, гражданин следователь, не делайте из меня паровоза. Статья у всех будет одна, и срок – извините. Я шестью годами обойдусь, мне пятнадцать ни к чему! Все было на равных. Начальники, подчиненные – это по официальной линии, а наше делопроизводство простое: мне моргнули, я кивнул, и вся бухгалтерия.– Но подпольные деньги распределяли вы.– Ну, черная касса была у меня, верно. Только кассир – это ж не директор.– Малоубедительно.– А я настаиваю, что никто ее не обольщал и не совращал! Вот вы задайте Масловой вопрос: если она такая хорошая, что ж она мне, негодяю, поддалась? Чего ж не отказалась, не сбегала в органы?– Так я тебе сразу и поддалась? А ты забыл мои заявления об уходе? Я три раза писала, и ты три раза рвал! Забыл, как грозился уволить с волчьим билетом? С такой характеристикой, что никуда не возьмут?– Сказать все можно, сколько угодно!– А почему вы ее, собственно, удерживали? Нашли бы кого другого, кто охотней помогал воровать.– Да она же редкий человек – с огоньком, с творческой жилкой! Где бы я вторую такую нашел?– Вам непременно с творческой жилкой?– Даже, извините, глупый вопрос!Все-таки занятный мужик. Не хочешь, да улыбнешься.– Зря смеетесь. Чтобы – как вы грубо выражаетесь – воровать, в нашем деле надо прежде работать уметь. Кто не умеет – мигом в трубу вылетит, будь он хоть честный, хоть какой. Если хотите знать, мы всегда шли с перевыполнением плана. Вся наша прибыль – сверхплановый товар!– Но за счет чего?– А я вам скажу. За счет умения работать без потерь – раз. За счет высокого профессионального мастерства – два. И за счет постоянной заботы о вкусовых качествах – три. Это ж не секрет: у плохой хозяйки какая-нибудь котлета – хоть выброси, а у хорошей – пальчики оближешь. Маслова – хозяйка хорошая.– Выходит, Ирина Сергеевна, мы вас тягаем за профессиональное мастерство и заботу о качестве. Как забота осуществлялась на практике?– В крем доливали воду… Вместо сливочного масла клали маргарин… В некоторое тесто полагается коньяк – лили водку… Искусственно увеличивали припек… Много способов.Неловко ей, потупилась. Удивительное дело – пройдя кудряшовскую школу, сохранить стыд.Когда опять осталась со Знаменским вдвоем, передохнула с облегчением, и все тянуло выговориться. Что ж, долго молчала – перед мужем, перед матерью, знакомыми. Знаменский ей не мешал.– Наверно, был какой-то выход. Но связал он меня этими «премиями», имей, говорит, в виду, ты за них расписывалась!.. И, бывало, все разжигал. Приведет свою девицу и велит показывать, какая на ней шубка, какое белье… Я не оправдываюсь, хочу, чтобы вы поняли, до чего постепенно…Выход у нее был один: найти другую совсем работу, где волчий билет Кудряшова не имел бы значения. Но на это нужна решительность, воля. И готовность расстаться с даровыми деньгами. Между прочим, мать у нее была продавщица. Правда, в иные времена, когда не обязательно липло к рукам, да и липли-то сравнительно крохи. И все же она ее растила, она выводила в люди, отцом не пахло.– Вы не представляете, как сначала все незаметно! Вот, например, прибегают: «Ирина Сергеевна, какао-порошок высшего сорта кончился, можно класть первый сорт?» Ладно, говорю, кладите, только побольше, чтобы мне калькуляцию не переделывать. А разве есть время проверить, сколько положат? Снова бегут: «За нами сто «эклеров», подпишите вместо них «наполеоны», на «эклеры» крема не хватает!» Одного недостача, другого совсем нет, а третьего вдруг излишек вылез. И не разберешь, когда правда, когда для отвода глаз. Понимаете?– Я – да. А муж что-нибудь понимал?– Ну, Коля… – улыбнулась нежно. – Вы же его видели – не от мира сего…– Не сказал бы.– Да что вы! Большой ребенок, – она мысли не допускала, что муж может кому-то не нравиться. – Я когда второе заявление об уходе подала, то немножко дома объяснила осторожненько. Коля и говорит: ты стала мнительная, издергалась, надо больше доверять людям… И как раз день его рождения, побежала в комиссионку – такой лежит свитер французский! А Кудряшов будто учуял: приносит двести рублей, прогрессивка, говорит, за полгода… и в мое заявление обернуты… Не устояла. До того привыкаешь покупать – это страшно!.. Ночью чего не передумаешь, а придешь на работу – все, как у людей, совещание об увеличении выпуска, в интересах потребителя, наш покупатель, борьба с ненормированными потерями, ваши соображения, товарищ Маслова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14