Документ выглядел впечатляющим — ссылки на каждое дело, обширный список использованной литературы и прочее, но Флавия приняла его весьма сдержанно.— Неплохо. — Она положила отчет на стол. — А теперь расскажите, какие открытия вам удалось сделать?— Ни одного, — ответил Коррадо с откровенностью, достойной похвалы.— Неужели?— Я не нашел ни одного дела нужного нам профиля, то есть такого, где фигурировал бы преступник, в одиночку совершивший похожее ограбление. Предположение, что он мог действовать под чужой фамилией, тоже не дало результатов. Правда, просмотреть все дела мне не удалось…— Почему? — придирчиво спросила Флавия. — Полнота в таких делах крайне необходима. Без нее…— Потому что несколько дел отсутствовали, — быстро проговорил Коррадо, выбивая у нее из-под ног почву.Флавия стиснула зубы. Ничто не раздражало ее больше, чем небрежность некоторых сотрудников. Главным образом потому, что в свое время она сама не отличалась аккуратностью. Заняв кабинет Боттандо, она сразу издала несколько грозных распоряжений, предписывающих непременно все дела класть на место и не ставить на них чашки с кофе. В архиве навели относительный порядок.Но нарушения выявлялись почти ежедневно. Даже в тех редких случаях, когда папки с делами возвращались в архив, их ставили либо не в тот год, либо не в ту категорию. Иногда по коридорам отдела прокатывалось эхо негодующих возгласов, когда кто-нибудь не обнаруживал папки, которая могла разрешить его проблемы.— Просмотрите все дела, какие остались, — велела Флавия. — Найдите их. Они где-то в отделе.— Очевидно. Но одного нет точно.— Откуда вы знаете?— Библиотекарша сказала, что оно в Европейской комиссии у генерала Боттандо. Он затребовал его вчера.— В таком случае займитесь остальными. Флавия понимала, что испортила ему настроение.Бедный парень надеялся, что его старания будут оценены, и он вернется в группу Паоло.— Просмотрите эти дела и будете свободны, — добавила Флавия, когда он выходил из кабинета.Она откинулась на спинку кресла. Опять затошнило. Надо бы сходить к врачу, но Флавия боялась, что он обнаружит у нее что-нибудь плохое. Например, язву или что похуже. Об этом не хотелось даже думать.Зазвонил телефон. Наконец-то потребовали выкуп. Ну что ж, давно пора.
Прием грабитель использовал настолько избитый, что это даже вызвало у нее подозрения. Он просто взял и позвонил в музей. Чтобы доказать свою подлинность, — поскольку серьезно разговаривать с ним поначалу не соглашались, — бедняге пришлось назвать ключевое слово — «шоколадные конфеты». Что было правильно, ведь о похищении мог знать лишь тот, кто знал о конфетах. Требование — три миллиона долларов в смешанной европейской валюте — тоже звучало странно. Для любого бандита намного проще получить весь выкуп в евро. Условия передачи выкупа он пообещал объявить завтра.Маккиоли закончил рассказ, помолчал пару секунд и нерешительно промолвил:— Думаю, вам следует подъехать сюда.— Зачем? Ведь больше никакой информации нет.— Тут на ваше имя прибыла коробка.— Какая коробка?— Та, которая стоит в моем кабинете. На ней написано, что она адресована вам.— Что за чушь! — Флавия тряхнула головой.— Коробку принес пять минут назад курьер. Откуда — не сообщил. Адресована вам, под ответственность музея.— Не понимаю, зачем кому-то вздумалось присылать для меня посылку в музей?Маккиоли ничего не ответил.— Ладно. Я выезжаю. Прошу вас к моему приезду подготовить пленку с записью телефонного разговора с грабителем.— Какую пленку?— Вы забыли, что мы установили у вас специальное оборудование? На случай, если он позвонит. Нужно было только включить магнитофон.— Что-то такое припоминаю, — равнодушно произнес Маккиоли.От расстройства на лбу у Флавии выступили капельки пота.
И не зря. Телефонистка, невероятно тучная женщина, которая каждое утро должна была включать записывающее устройство, сделала это лишь в первый день. Она вовсе не оправдывалась, наоборот, ворчала:— Неужели люди не понимают, что невозможно сидеть тут целый день, отвечать на звонки да еще следить за этим магнитофоном. Включать, выключать, менять пленки… В конце концов, не так уж много мне здесь платят. Сколько раз говорила директору, что на коммутаторе должны работать по крайней мере две телефонистки, но он меня даже не выслушал…Флавия обнаружила, что тоже не слушает ее. Она кивнула и направилась обратно в кабинет Маккиоли.— Записи нет? — спросил он.— Нет.Маккиоли улыбнулся своей извиняющейся дурацкой улыбкой, и Флавия с трудом подавила желание швырнуть в него чем-нибудь.— Еще есть новости?— Нашлась рама этой картины.— Где?— В кабинете хранителя музея. В суматохе мы забыли, что за день до ограбления картину вынули из рамы, чтобы протереть пыль.— Понимаю. — Она помолчала. — Я, пожалуй, сейчас позвоню премьер-министру. Сообщу о выкупе.— Я уже сделал это.— Когда?— Сразу после разговора с грабителем.— И когда это было?Маккиоли взглянул на часы.— Пару часов назад. — Он улыбнулся. — Надо же, как быстро летит время.Разумеется, Флавия восприняла это как личное оскорбление. Хотя в принципе никакой разницы не было, позвонил бы Маккиоли вначале ей, а она — премьеру или наоборот.— Прекрасно… прекрасно. Так где же посылка?Маккиоли указал на стоящую в углу большую коробку, завернутую в коричневую бумагу. Флавия внимательно ее осмотрела. Бомбы ей прежде никогда не присылали, но все случается в первый раз. В данном случае он же должен стать и последним. Но почему сюда? Она подняла коробку, которая оказалась тяжелой, словно там лежали книги, слегка встряхнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51