И сделал это До Вашер по прямому указанию Лазарева. Лок сидел вместе с Оливером Ламбертом в кабинете на пятом этаже и слушал Де Вашера, докладывавшего о ситуации и пытавшегося из разрозненных кусочков информации сложить головоломку. Особых успехов в этом он пока не добился.
– Итак, жена его уезжает. Говорит, что ей необходимо поехать домой к матери, у которой врачи обнаружили рак легкого. И что к тому же она уже устала от его работы. На протяжении нескольких месяцев мы время от времени засекали между ними размолвки. Она ругалась с ним по поводу того, что он слишком много времени проводит на работе, но ничего более серьезного. В общем, она едет к мамочке. Говорит, что не знает, когда вернется назад. Ведь мамочка больна, так? Ей же удалили легкое, правда? Однако мы так и не смогли отыскать больницу, где бы что-нибудь знали о такой пациентке, как Максина Сазерленд. Мы проверили каждую клинику в Кентукки, Индиане и Теннесси. Вам не кажется это странным, парни?
– Ну и что, Де Вашер? – Это был Ламберт. – Четыре года назад моей жене делали операцию, и мы с ней летали в клинику Майо. Не слыхал я о таком законе, который бы запрещал людям обращаться в больницу, расположенную более чем в ста милях от их Дома. Это просто абсурд. А потом, они все же люди с известным положением. Может, она зарегистрировалась под другим именем, чтобы не привлекать к себе внимания. Это обычная история.
Лок кивнул головой в знак согласия.
– Он много с ней разговаривает?
– Она звонит раз в день. Иногда говорят довольно долго: о том, о сем. О собаке, о ее мамочке. О работе. Вчера она сказала ему, что не вернется еще месяца два.
– Что-нибудь насчет клиники она говорила? – поинтересовался Лок.
– Ни разу. Она весьма осторожна. Об операции вообще почти ничего не было сказано. Мамочка, предположительно, уже дома. Если, конечно, она вообще покидала дом.
– К чему ты хочешь нас подвести, Де Вашер? – спросил Ламберт.
– Заткнись и слушай. Давай-ка только предположим, что все это – всего лишь дымовая завеса, цель которой – позволить ей убраться из города. Подальше от нас, подальше от того, что надвигается. Понятна моя мысль?
– Так ты считаешь, что он все-таки работает на них?
– Мне платят за то, чтобы я делал такие предположения, Нат. Я допускаю то, что он знает о нашем прослушивании, поэтому-то он так осторожен в телефонных разговорах. Я допускаю, что он убрал жену из города, надеясь таким образом защитить ее.
– Шатко, – сказал Ламберт. – Все это довольно шатко.
Де Вашер мерил шагами комнату. Бросив острый взгляд на Олли, он сдержал себя.
– Дней десять назад кто-то на четвертом этаже сделал целую кучу непонятных копий. Странно и то, что происходило все это в три утра. Согласно нашим данным, в то время, когда делались эти копии, в здании находились только дна юриста. Макдир и Скотт Кимбл. Ни тому ни другому делать на четвертом этаже было нечего. Были использованы двадцать четыре номера допуска. Три взяты из папок Ламара Куина. Три – из папок Сонни Кэппса. Остальные восемнадцать числятся в папках Макдира. Нет ни одного номера Кимбла. Виктор Миллиган отправился домой около половины третьего ночи, Макдир в это время работал в кабинете Эйвери. Он отвозил Эйвери в аэропорт. Эйвери утверждает, что запер свой кабинет, но он мог и забыть. Либо он забыл это сделать, либо у Макдира есть ключ. Я поднажал на Эйвери, и он почти уверен в том, что, уходя, закрыл дверь на замок. Но ведь была полночь, а он смертельно устал и к тому же торопился в аэропорт. Мог и забыть, верно? Но он не давал никаких указаний Макдиру относительно работы в его офисе. Пустяки, не важно, они же просидели там целый день, заканчивая налоговую декларацию для Кэппса. Это был ксерокс номер одиннадцать, ближайший к кабинету Эйвери. Я думаю, не будет ошибкой считать, что копии сделаны Макдиром.
– Сколько их было сделано?
– Две тысячи двенадцать.
– Из каких дел?
– Восемнадцать – наши клиенты по налогообложению. Я почти уверен, что он объяснит все тем, что просто заканчивал их декларации и на всякий случай снимал копии со всех документов. Звучит вполне логично, так? За исключением лишь того, что копии обычно снимают секретарши. На кой же черт ему понадобилось торчать на четвертом этаже в три часа утра, для чего вдруг срочно понадобилось сделать более двух тысяч копий? Все это было седьмого апреля. Скажите, многие ваши ребята заканчивают свою годовую работу на неделю раньше, а потом всю оставшуюся неделю развлекаются на ксероксе?
Он остановился посреди кабинета и уставился на сидящих тяжелым взглядом. Лок и Ламберт погрузились в размышления. Вот где он прижал их.
– А особый смак заключается в том, что пятью днями позже его секретарша использовала те же восемнадцать номеров на своем ксероксе, установленном на втором этаже. Она сделала около трехсот копий. Я, конечно, не юрист, но эта цифра, по-моему, более логична. Вам не кажется?
Оба молча кивнули. Оба были профессиональными юристами, приученными скрупулезнейшим образом рассматривать каждый вопрос во всех мыслимых плоскостях. Но не проронили ни слова. Де Вашер змеино улыбнулся и вновь принялся расхаживать по кабинету.
– Значит, мы поймали его на том, что он снял две тысячи копий, объяснить назначение которых он окажется не в состоянии. Вопрос заключается в следующем: что же это было такое, что он копировал? Если ему пришлось использовать чужие номера допусков, чтобы запустить машину, то что же он мог копировать? Не знаю. Все кабинеты были закрыты, кроме офиса Эйвери, конечно. И я спросил у Эйвери. У него там стоит металлическая этажерка, где он хранит настоящие дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123