Благодаря барьерам на перекрестках шествие без задержек медленно продвигалось к Капитолийскому холму. Сплоченность и многочисленность рядов обеспечивали нам постоянный интерес как у горожан, так и у представителей средств массовой информации. Добравшись до конгресса, мы установили гробы на лестнице. Вновь прозвучали обличительные речи борцов за гражданские права и активистов, в том числе двух конгрессменов.
Выступавшие, однако, начали повторяться. Моим бездомным собратьям было, похоже, все равно, а у меня со дня выхода на работу, то есть с понедельника, накопилась стопка из тридцати одной папки. Тридцать один человек рассчитывал на мою помощь в получении талонов на питание, оформлении документов для развода, защите от обвинений в уголовном преступлении. Я должен был добиться выплаты зарплаты, предотвратить выселение, пробить место в лечебнице. Щелкнув пальцами, найти справедливость. Как специалист по антитрестовскому законодательству, я крайне редко сталкивался с конкретным человеком, теперь же улица восполняла пробел в моем профессиональном опыте.
Купив у мальчишки-лоточника дешевую сигару, я направил стопы в сторону бульваров.
Глава 25
На мой звонок откликнулась женщина:
- Кто там?
Никаких поползновений снять цепочку не последовало.
По дороге я довольно тщательно отрепетировал роль, однако уверенности, что вошел в нее, у меня не было.
- Боб Стивене. Я разыскиваю Гектора Палму.
- Кого?
- Гектора Палму. Он жил в квартире рядом.
- Что вы хотите?
- Вернуть ему деньги, только и всего.
Явись я с целью взять в долг или с иной неприятной миссией, соседи естественная защитная реакция - наотрез отказались бы говорить со мной, даже через дверь, поэтому маленькая ложь была простительна.
- Он переехал,- сообщила женщина.
- А вы не знаете куда?
- Нет.
- Он и из города уехал?
- Не знаю.
- Вы видели, как он выезжал?
Ответ был, разумеется, положительный. Подробностей я не дождался. Я снова осторожно постучал. Никакого результата.
Развернувшись, я позвонил в другую квартиру. Дверь быстро распахнулась на ширину цепочки, и сквозь щель я увидел мужчину примерно моих лет со следами майонеза в уголках рта.
- Что вам угодно?
Я повторил байку про Боба Стивенса. Девятый час вечера, на улице холод и мрак; мое пришествие явно прервало семейный ужин.
Но мужчина, казалось, не был раздосадован.
- Не могу сказать, чтобы я знал его.
- А жену?
- И ее. Я все время в разъездах.
- Может быть, с ними общалась ваша супруга?
- Нет.- Ответ прозвучал слишком поспешно.
- Никто из вас не видел, как они выезжали?
- В пятницу и выходные нас не было в городе.
- И у вас нет ни малейшего представления, куда Палма уехал?
- Ни малейшего.
- Благодарю вас.
Больше соседей по площадке у Гектора не было. Направляясь к лестнице, я лицом к лицу столкнулся с крепко сложенным, одетым в униформу охранником. Похоже, женщина вызвала его по телефону. В правой руке он сжимал клюшку для гольфа и многозначительно похлопывал ею по ладони левой, как полисмен из телевизора.
- Что вы здесь делаете?- гаркнул он.
- Ищу человека. Эту штуку,- я кивнул на клюшку,- лучше убрать.
- Попрошаек мы не пускаем.
- Вы глухой? Я сказал, ищу знакомого. Попрошайничество - не мой профиль.- Я обогнул охранника.
- На вас жалуются жильцы,- услышал за спиной.- Пожалуйста, уходите.
- Ухожу.
Поужинал я сандвичем и пивом в баре неподалеку. Заведение было недорогим, из разряда тех, где прибыль приносят не цены, а быстрый благодаря постоянному притоку посетителей оборот. Возле стойки сидели молодые госслужащие, забежавшие по пути домой побаловаться пивком, посудачить о политике, поглазеть по телевизору на игру любимой баскетбольной команды.
Пора было смириться. Жена и друзья остались в прошлом. Семь лет, проведенных в изнурительном труде на благо "Дрейк энд Суини", мало способствовали укреплению дружеских уз, как, впрочем, и семейных. Дожив до тридцати Двух лет, я оказался неподготовленным к одиночеству. Глядя на экран, я думал: а не пора ли найти в подобном заведении новую спутницу жизни? Нет. Должны быть другие места для этой цели.
Почувствовав внезапное отвращение к окружающим и обстановке, я вышел на улицу.
Машина медленно двигалась в сторону центра. Чердак не манил. Мое имя стояло в документах о найме, значилось в каком-то компьютере, при необходимости полиция без особых усилий вычислит мое пристанище. Если арест - дело решенное, то явятся за мной наверняка ночью. Копы не преминут перепугать стуком в дверь, с обдуманной грубостью защелкнут на запястьях стальные браслеты, вцепятся звериной хваткой под локти, запихнут в патрульную машину и привезут в городскую тюрьму, где я, без сомнения, окажусь единственным белым, арестованным за ночь. Самым большим для них наслаждением будет запереть меня в камеру с полудюжиной отъявленных подонков и наблюдать за встречей новичка.
Куда бы ни направлялся и что бы ни делал, я имел при себе сотовый телефон, чтобы известить Мордехая об аресте, и пачку из двадцати стодолларовых банкнот, чтобы уплатить залог и оказаться на свободе до разговоров о камере.
Оставив машину в двух кварталах от дома, я внимательно огляделся, особо уделяя внимание пустующим машинам.
Все было тихо, я без приключений забрался на чердак.
Мебель в гостиной состояла из двух шезлонгов, пластикового ящика для бутылок, служившего мне столом и подставкой для ног, и аналогичного ящика, на который я водрузил телевизор. Интерьер получился убогим донельзя, и я решил, что гостей принимать не буду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97