— Двадцать лет назад я совершил ошибку, не обратив ни малейшего внимания на асбест. Его широко использовали при строительстве доков в Паскагуле, из-за чего у десятков тысяч рабочих возникли серьезные проблемы со здоровьем. А я упустил эту возможность. Я вел иски против врачей и страховых компаний, не замечая под носом золотой жилы. Готовы к устрицам?
— Да.
Френч нажал кнопку звонка, и через мгновение стюард подкатил к столу тележку с двумя огромными блюдами. Рэй добавил в соусник несколько капель вина, хозяин же, забыв о еде, продолжал:
— А чуть позже вышла промашка с табаком. Коллеги единым фронтом начали тяжбы с табачными компаниями. У меня еще оставался шанс запрыгнуть на подножку, успеть, но помешал страх. Стыдно признаться, Рэй, однако от перспективы вступить в борьбу с гигантскими монополиями стало как-то не по себе.
— Чего хотели от вас коллеги?— Рэй отправил в рот первую устрицу.
— Миллион долларов на процессуальные издержки. Черт побери, к тому времени у меня уже был миллион!
— А общая сумма исков?
— Не поверите: более трехсот миллиардов. Скандал поднялся жуткий. Производители табака на корню скупили всех адвокатов. Лил золотой дождь, а я прятался под зонтиком.— Вспыхнувшее в душе чувство острой жалости к себе Френч смыл щедрым глотком вина.
— Отличные устрицы,— проговорил Рэй.
— Двадцать часов назад они лежали на морском дне.— Наполнив бокалы, хлебосольный хозяин склонился наконец над своей тарелкой.
— Что бы вы получили, расставшись с миллионом долларов?
— Два к одному.
— То есть два миллиона?
— Совершенно верно. Год спустя я все еще не мог оправиться от потери. Надо же, свалять такого дурака!
— А потом появился «Райекс».
— Ага.
— Как вы на него вышли?— Рэй знал, что пространный ответ позволит ему без помех заняться едой.
— Я находился на юридическом семинаре в Сент-Луисе в то самое время, когда по всей стране адвокаты делали бешеные деньги на табаке и асбесте. В местном баре познакомился с коллегой из маленького городка. Его сын занимался медициной в Колумбийском университете, изучал новые препараты, в том числе и «Райекс». Данные исследований поражали: оказывается, «Райекс» превращал человеческую почку в сито. Но, поскольку пилюли только появились на рынке, потребитель ничего еще не знал. В Чикаго у меня имелся знакомый эксперт, он-то и отыскал через своего родственника Клита Гибсона. Мы заинтересовались статистикой, провели множество опросов, и пожалуйста — на «Майер — Брэк» обрушилась лавина исков. Оставалось лишь заполучить вердикт суда.
— Почему вы решили не связываться с присяжными?
— Я очень люблю присяжных. Я пестую их, ублажаю всеми возможными способами, я покупаю их пачками. Беда лишь в одном: уж слишком они непредсказуемы, а мне требовались железные гарантии. Да и суд должен был быть скорым. О «Райексе» уже пошли слухи, юристы начали сбиваться в голодные стаи. Первый, кто добился бы в суде положительного вердикта, обеспечил бы себя на всю жизнь, понимаете? Особенно если слушать дело на Юге, где-нибудь в Билокси. «Майер — Брэк» — компания швейцарская, и…
— Знаю, я читал архивы.
— Все?
— Да, вчера в Хэнкоке.
— Европейцев наша система судопроизводства доводит до исступления.
— Вот как?
— В хорошем смысле. Она вынуждает их быть честными. Старушка Европа и представить себе не может, чтобы какое-то ее снадобье покалечило человека. Но когда речь идет о миллиардах долларов, сантименты отходят в сторону.
— Производитель знал о губительных свойствах «Райекса»?
Френч запил проглоченную устрицу бокалом вина, поднес к губам салфетку.
— И довольно давно. Но пилюли настолько эффективно снижали уровень холестерина, что «Майер — Брэк» без колебаний выбросила их на рынок. Несколько лет о побочном воздействии никто не слышал. Потом взорвалась бомба. Что такое нефрон, вам известно? Знаете, как работают почки?
— Ради всего святого — нет.
— Внутри каждой почки находится примерно миллион крошечных фильтров, медики называют их нефронами. Так вот, синтетический компонент «Райекса» медленно растворял стенки фильтров. Умирают от этого далеко не все — Гибсону просто не повезло,— но последствия для организма необратимы. Почка — настоящее чудо природы, во многих случаях она способна сама себя восстанавливать — только не после пяти лет употребления «Райекса».
— Когда «Майер — Брэк» поняла, что возникли серьезные проблемы?
— Трудно сказать. Мы предъявили судье Этли некоторые из внутренних документов компании, где аналитики призывали к осторожности и требовали от руководства продолжения исследований. Результаты тестов, проведенных через четыре года с момента выпуска препарата, свидетельствовали о том, что состояние здоровья многих потребителей значительно ухудшилось. Я считал необходимым найти идеального клиента — это удалось, собрать доказательную базу — это тоже закончилось успехом — и передать дело в суд, обогнав конкурентов. Тут-то и вступил ваш отец.
Тенью возникший за их спинами стюард убрал блюда с пустыми раковинами и поставил на стол салат из крабов. Вторую бутылку бургундского мистер Френч выбрал лично.
— Что происходило после процесса Гибсона?— спросил Рэй.
— «Майер — Брэк» умылась слезами. Эти высоколобых зазнайки готовы были на коленях ползать. Перед началом суда у меня на руках имелось четыре сотни исков — и никакого прикрытия. По его окончании количество исков выросло до пяти тысяч, а вердикт принес победившей стороне одиннадцать миллионов долларов. Я устал отвечать на телефонные звонки измученных завистью коллег, в течение трех недель облетел полстраны, подписывая контракты о совместной работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86