Невысокий тенор звучал с поразительной мощью, вызывая бурное негодование сидельцев. Обычно вдохновенного солиста останавливал Пакер. Как-то раз Сэм даже пригрозил Проповеднику юридическими мерами: если кошачьи концерты не прекратятся, он направит властям официальную бумагу с просьбой ускорить исполнение вынесенного певцу приговора. Угроза была садистской, и на следующий день Сэм принес несчастному свои извинения. Парень явно потерял рассудок, а в недалеком будущем Кэйхолл и сам рассчитывал прибегнуть к стратегии умопомешательства, так успешно зарекомендовавшей себя в Калифорнии.
Устроившись на койке, он принялся читать. Лопасти вентилятора лениво гоняли по камере липкий воздух. Через несколько минут постель под Сэмом стала мокрой от пота. Наконец отяжелевшие веки сомкнулись. Он проспал до рассвета, когда в воздухе можно было ощутить подобие прохлады, а простыни становились почти сухими.
ГЛАВА 17
Оберн-Хаус никогда не представлял собой жилую постройку. На протяжении многих десятилетий в здании из желтого кирпича с витражными окнами размещалась небольшая церковь. Она стояла за уродливой, насквозь проржавевшей металлической оградой в трех кварталах от центра Мемфиса. Со временем на желтых стенах появились безобразные, выполненные краской из баллончика рисунки, витражи в окнах сменила обычная фанера. Прихожане исчезли еще раньше, прихватив с собой свои скамьи, молитвословы и даже деревянный шпиль, венчавший их маленький храм. За воротами ограды расхаживал охранник. Рядом медленно разрушался старый многоквартирный дом, а позади бывшей церкви городские власти выстроили нечто вроде приюта, чьи жильцы и составляли клиентуру Оберн-Хауса.
Все они без исключения были молодыми мамами, матери которых тоже произвели их на свет, будучи еще подростками. Устанавливать отцовство никто и не пытался. Возраст среднестатистической клиентки исчислялся пятнадцатью годами, самой юной едва исполнилось одиннадцать. Из приюта они приходили с младенцами на руках, за спинами некоторых с понурым видом вышагивал второй ребенок. Как правило, приходили они компаниями по три-четыре человека, но случались и запуганные одиночки. Они часами выстаивали в алтарной части, превращенной теперь в нечто вроде приемной, где необходимо было заполнить кое-какие бумаги. Младенцы крепко спали, прижавшись к материнской груди, дети постарше возились под стульями. Молодые женщины негромко болтали Друг с другом. Путь сюда многие проделали пешком: поездка в такси стоила денег, а садиться за руль самим им было еще рано.
Оставив машину на стоянке, Адам приблизился к охраннику. Тот смерил гостя изучающим взглядом и указал на двери главного входа, возле которых курили два изящных создания с малышами на руках. Из желания хотя бы показаться вежливым Адам кивнул обеим, но те и головы к нему не повернули. Сразу за дверьми он увидел сидевших на пластиковых стульях их подруг. Меж ног матерей ползали малыши.
Строго одетая молодая дама за столом предложила ему пройти налево по коридору.
Дверь крошечного кабинета была распахнута. Тетя Ли мягко убеждала в чем-то собеседницу. Увидев Адама, она улыбнулась:
– Еще пять минут.
В правой руке Ли держала пачку памперсов. Вопреки сложившейся традиции клиентка явилась одна, но даже неопытный глаз Адама без труда определил: ребенок уже на подходе.
Пройдя чуть дальше по коридору, он ненадолго заглянул в мужской туалет, а когда вышел, тетка уже ждала его. Оба коснулись друг друга щеками.
– Что скажешь о нашем заведении? – спросила Ли.
– Чем ты здесь занимаешься? – Они двигались по узкому коридору, устланному вытертой ковровой дорожкой; старую штукатурку стен покрывала сеть мелких трещин.
– Оберн-Хаус представляет собой некоммерческую организацию, где люди работают исключительно на добровольных началах. Мы помогаем молодым матерям.
– Такая работа должна здорово действовать на нервы.
– Это как посмотреть. Милости прошу. – Она распахнула перед Адамом дверь кабинета. – Заходи.
На стенах висели красочные плакаты: упитанный розовощекий мальчуган с аппетитом поглощает овсяную кашу, другой – пухлой ручонкой указывает на бутылочки с необходимыми всякому младенцу витаминами. Третий плакат настойчиво убеждал посетителя в достоинствах современных контрацептивов. Опустившись на стул, Адам осмотрелся.
– Женщины поступают к нам из приютов, так что можешь представить, какие инструкции по уходу за ребенком они там получают. Мужей ни у одной нет. Оберн-Хаус основали лет двадцать назад монашки, чтобы учить бедных девочек воспитанию полноценных детей.
Адам кивнул на плакат с контрацептивами:
– Или способам предотвратить их появление.
– Да. Планировать семью – не наша задача, но напомнить об осторожности никогда не помешает.
– Может, стоит не только напоминать?
– Может. Шестьдесят процентов младенцев нашего округа рождаются вне брака, и цифра эта растет из года в год. Все чаше молодые матери оставляют своих младенцев прямо на улице. Просто сердце не выдерживает. Многие крохи лишены малейшего шанса.
– Кто вас финансирует?
– Только частный бизнес, и не слишком-то щедро. Мы постоянно боремся за выживание. Бюджет наш более чем скромен.
– Сколько здесь консультантов вроде тебя?
– Около дюжины. Некоторые приходят на полдня два-три раза в неделю, некоторые – по субботам. Мне проще, я независима и провожу в этих стенах весь день.
– Сколько часов в неделю?
– Не знаю. Никто не подсчитывал. Прихожу примерно в десять, ухожу, когда стемнеет.
– За спасибо?
– Да. Вы, юристы, называете это pro bono.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178