Рут Крамер никогда не намеревалась присутствовать на экзекуции. Оставшись дома, в окружении друзей, она со стоическим терпением сидела перед экраном телевизора и ждала выпуска новостей.
После пяти минут езды оба мини-автобуса сбросили скорость у ворот Семнадцатого блока. Охрана подвергла пассажиров деликатному обыску. Ни теле – и фотоаппаратуры, напомнили им, ни диктофонов. Все девятеро вновь заняли свои места. Автобусы, обогнув расположенный у западного торца здания дворик для прогулок, остановились возле медицинского, судя по красной полосе на борту, фургона.
У входной двери их встречал Наджент. Выйдя из автобусов, репортеры инстинктивно оглядывались: необходимо запастись впечатлениями для сенсационных статей. Перед ними была небольшая, красного кирпича постройка, примыкавшая к плоскому параллелепипеду Семнадцатого блока. Вели в постройку две двери: одна, за углом, закрыта, другая распахнута настежь.
Прибытие свидетелей ничуть не вдохновило полковника. Он спешно затолкал группу в здание. Девять человек гуськом вошли в небольшую комнату с двумя рядами складных стульев и полосой черных штор на стене.
– Садитесь, – без излишней вежливости предложил Наджент журналистам. Три стула остались незанятыми. – Сейчас десять минут двенадцатого. Осужденный находится в “комнате сосредоточения”. Прямо перед вами, за окошками со шторами – Камера. Кэйхолла введут туда за пять минут до полуночи, пристегнут ремнями к креслу и закроют дверь. Шторки откроют ровно в двенадцать. Осужденного вы увидите менее чем в двух футах от себя, вернее, не самого осужденного, а его затылок. Спокойно, спокойно! Проектировал Камеру не я. До того момента, когда врач констатирует смерть, пройдет минут десять. К этому времени шторки уже задернут, и вы вернетесь в автобусы. А пока запаситесь терпением. Кондиционера здесь нет. Когда шторки отдернут, все произойдет довольно быстро. Вопросы?
– Вы разговаривали с осужденным?
– Да.
– Как он держится?
– Без комментариев. В час ночи состоится пресс-конференция, на которой вы получите ответы на все вопросы. Сейчас я слишком занят. – Выйдя из комнаты, Наджент громко хлопнул дверью, обогнул угол кирпичной постройки и ступил в Камеру.
* * *
– У нас тридцать две минуты, – напомнил Сэм. – О чем бы ты хотел поговорить?
– О разных вещах. К сожалению, большинство из них не очень приятны.
– Нельзя же требовать, чтобы в такой ситуации беседа была приятной.
– Что у тебя сейчас в голове, Сэм?
– Все.
– Ты чего-нибудь боишься?
– Запаха газа. Интересно, испытаю ли я боль? Не хочу мучиться, Адам. Хорошо бы сделать вдох и отключиться. Пугает не смерть, а процесс умирания. Скорее бы! Ждать – жестоко.
– Ты готов?
– Сердце бьется ровно. Я много нагрешил за свою жизнь, Адам, но, надеюсь, Господь упокоит мою душу.
– Почему ты ничего не рассказал мне о том, другом?
– Слишком долгая история. Нет времени.
– Но она могла бы спасти твою жизнь.
– Нет. Никто бы не поверил. Подумай сам: двадцать три года спустя я вдруг возлагаю все вину на таинственного незнакомца. Смех!
– Для чего ты лгал?
– Имелись определенные причины.
– Рассчитывал обезопасить меня?
– И поэтому тоже.
– Он на свободе, да?
– Да. Вероятно, сейчас он где-то поблизости. Наблюдает. Но ты его не увидишь.
– Это он убил Догана и его жену?
– Да.
– И его сына?
– Да.
– И Кловиса Брэйзелтона?
– Скорее всего. Он – прирожденный убийца, Адам. В ходе первого процесса он угрожал и Догану, и мне.
– Имя?
– Наверняка вымышленное. Я не назову его. И не вздумай шепнуть кому-то хоть слово.
– Тебя казнят за чужое преступление.
– Нет. Я мог спасти мальчиков. Господу известно, что от моих рук гибли невинные люди. Я заслужил это.
– Этого никто не заслуживает.
– Это куда лучше, чем продолжать жить. Если бы меня опять посадили в клетку, знаешь, что бы я сделал?
– Что?
– Убил бы себя сам.
Хотя Адам провел в клетке лишь час, он не стал спорить. Мысль о жизни в крошечном замкнутом пространстве внушала ему ужас.
– Сигареты забыл. – Сэм похлопал себя по карманам. – Впрочем, предоставляется отличный шанс покончить с дурной привычкой.
– Ты намерен рассмешить меня?
– Ага.
– Не выйдет.
– Ли показывала тебе книгу?
– Нет. Сказала только, где она лежит. Я нашел ее.
– И в ней – фотографию.
– Да.
– Здорово похоже на пикник, согласен?
– Снимок просто страшный.
– А первый, на предыдущей странице?
– С двумя членами Клана?
– В капюшонах.
– Ее я тоже видел.
– Один капюшон был на мне. Второй – на Альберте. В памяти Адама всплыли детали.
– Зачем ты это рассказываешь, Сэм?
– Приятно, внучек. Приятно облегчить душу.
– Не хочу больше тебя слушать.
– Ведь Эдди так и не узнал всей правды. В куче хлама на чердаке он раскопал книгу, чудом вычислил на групповом снимке меня, а с первой фотографией дал маху.
– Давай не будем об Эдди, ладно?
– Отличная идея. Как насчет Ли?
– Она пропала. Она сама все испортила.
– Я бы с радостью повидал ее. Жаль. Спасибо, что познакомил меня с Кармен.
– Кармен – молодчина.
– Замечательная девушка. Я горжусь, Адам. Горжусь тобой и Кармен. Все хорошее досталось вам от матери. Я счастлив, что у меня такие внуки.
За стеной что-то загремело.
– Похоже, Наджент дорвался до своих игрушек, – заметил Сэм и повел плечами. – Знаешь, что больнее всего?
– Что?
– Последние два дня я не мог отделаться от мысли: вот вы с Кармен, образованные молодые люди с блестящим будущим, идете по жизни, не изнывая от тяжести той ноши, что лежала на моих плечах. Почему я не был таким же, как ты с сестрой? Невозможно поверить, чтобы в нас текла одна кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178