После обмена формальными любезностями лекция была забыта: оказалось, Гласе читал все книги Гудмэна, Гарнер же, в свою очередь, внимательно следил за регулярно появлявшимися в юридических журналах статьями, где профессор анализировал губительные для общества последствия применения смертной казни. Разговор быстро коснулся Сэма Кэйхолла и острой потребности Гудмэна в нескольких добровольных помощниках. Гласе обещал посодействовать. Чтобы детально обсудить проблему, они договорились встретиться через пару часов за обедом.
В трех кварталах от Высшей школы юриспруденции Гудмэн разыскал неказистое здание, в котором размещался офис южного отделения Группы по защите осужденных на смертную казнь – агентства, действовавшего под вывеской федерального и имевшего представительства в каждом штате. Руководил отделением молодой чернокожий юрист Гете Кэрри. Закончив Йельский университет, он отказался от соблазнительных предложений известных фирм и решил посвятить жизнь борьбе за отмену смертной казни. Пару раз Гарнер встречался с ним на каких-то практических конференциях. Будучи не в состоянии опекать всех сидельцев Скамьи, группа Кэрри, как ее называли, пыталась тем не менее осуществлять независимый надзор за делом каждого. Абсолютно седой в свои тридцать лет Гете походил на старика: слишком тяжело было нести ответственность за сорок семь человеческих жизней.
Над столом секретарши висел календарь с помеченными днями рождения заключенных. В качестве подарка приговоренный получал обычную поздравительную открытку. Другого скудный бюджет не предусматривал, да и деньги на покупку открыток часто собирались самими членами группы. Под началом Кэрри работали два юриста, несколько часов в неделю им помогали на безвозмездной основе желающие из числа студентов Высшей школы юриспруденции.
Гудмэн провел в офисе почти полтора часа, обсуждая с Кэрри план действий на следующий вторник. Предполагалось, что Гете займет пост в канцелярии Верховного суда штата, а сам Гарнер отправится к губернатору. Джон Брайан Гласе будет дежурить в приемной апелляционного суда в Джексоне, Адам останется на Скамье с клиентом. Один из бывших сотрудников “Крейвиц энд Бэйн”, перебравшийся в Вашингтон, обещал Гудмэну поддерживать постоянный контакт с клерком Верховного суда страны.
Остававшиеся до вторника два выходных дня Кэрри согласился уделить Гудмэну.
К одиннадцати часам Гарнер вернулся в Капитолий, чтобы передать Ларримуру оформленный по всем правилам документ с просьбой назначить слушание. Губернатор, по словам помощника, чрезвычайно занят, и увидеться с ним Ларримур сможет лишь во второй половине дня.
– Я буду вам звонить, – сказал Гарнер, оставил чиновнику номер своего телефона в “Милльсо-Буайе” и вышел к машине.
Арендованный на Конгресс-стрит офис был уже полностью готов к работе. Взятые напрокат за наличные складные стулья и шаткие столы принадлежали раньше, судя по инвентарным биркам, церковной школе.
Испытывая чувство гордости за новый филиал фирмы “Крейвиц энд Бэйн”, Гудмэн опустился на ненадежное сиденье и начал нажимать кнопки сотового телефона. Первым абонентом стала его личная секретарша в Чикаго. Затем – ждавшая дома жена, Адам, приемная губернатора.
* * *
К четырем часам дня Верховный суд штата Миссисипи еще не отклонил петицию по вопросу умственной и психической неполноценности Сэма Кэйхолла. С момента подачи бумаги прошло более суток. Адам продолжал изводить телефонными звонками судебного клерка:
– Прошу вас, мне необходим ответ.
Равнодушно-вежливый голос в трубке лишал всякого оптимизма. Верховный суд штата явно тянул время.
Не лучше обстояло дело и с федеральным уровнем: протест в Верховный суд США по поводу неконституционности казни в газовой камере тоже оставался без ответа; застряла где-то в недрах апелляционного суда жалоба на неквалифицированные действия Бенджамина Кейеса.
Четверг не принес никаких новостей. Судейские чиновники вели себя так, будто речь шла об одной из многочисленных жалоб, которые педантично регистрируются, взвешенно и беспристрастно рассматриваются и кладутся под сукно. Адаму же были необходимы действия – отсрочка, слушание или хотя бы ясный и недвусмысленный отказ, дававший основания обратиться в более высокую инстанцию.
Он расхаживал по кабинету, то и дело поглядывая на телефонный аппарат. Стол был завален горами ставших вдруг абсолютно бесполезными бумаг. Царившая в “Бринкли-Плаза” умиротворенная атмосфера не давала дышать. Известив Дар-лен о том, что ему требуется глоток свежего воздуха, Адам вышел на улицу. В пять часов вечера воздух оставался влажным и знойным. По Юнион-стрит Адам добрался до “Пибоди”, зашел в бар и уселся за столик в углу с порцией виски. За минувшие с приезда из Нового Орлеана три дня он впервые позволил себе спиртное. Виски дарило ощущение покоя, к которому, правда, примешивалось чувство острой тревоги за Ли. Он обвел взглядом толпившихся в вестибюле постояльцев отеля, всмотрелся в фигуры хорошо одетых людей, бессознательно надеясь увидеть знакомый силуэт. Где пятидесятилетняя женщина может прятаться от жизни?
К столику приблизился высокий мужчина с собранными на затылке в конский хвост волосами.
– Прошу прощения, сэр. Вы Адам Холл, адвокат Сэма Кэйхолла?
Адам кивнул, и мужчина удовлетворенно улыбнулся:
– Кирк Клекнер, “Нью-Йорк тайме”. – Он положил на столик визитную карточку. – Приехал сюда, чтобы рассказать нашим читателям о предстоящей казни. Позволите сесть?
Адам рукой указал на стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178