Когда фольга упала на пол, он лизнул шоколадную глазурь, откусил огромный кусок, прикрыл глаза и начал медленно, с наслаждением жевать.
Пару минут спустя с первой порцией было покончено. Разворачивая вторую, Сэм буркнул:
– Не самый удачный сегодня денек. Адам протянул ему несколько бумаг:
– Вот решения. Оба краткие, по существу, оба против нас. В местных судах у тебя не так много друзей, Сэм.
– Знаю. Зато как любят меня остальные жители страны! Читать эту дрянь ни к чему. Каков наш следующий шаг?
– Будем доказывать твою ментальную неполноценность. Старческий маразм не позволяет осужденному понять истинные причины и характер наказания.
– Не выйдет.
– В субботу тебе эта идея понравилась. Что произошло?
– Ничего не выйдет.
– Почему?
– Потому что я не полоумный. Я прекрасно знаю, за что иду в газовку. Ты сейчас занят любимым делом всех адвокатов: паришь мыслью, выстраиваешь дивные теории, рыскаешь в поисках продажных экспертов. – Кончиком языка Сэм облизнул губы.
– Хочешь, чтобы я прекратил? – не сдержался Адам. Сэм растопырил желтые от никотина пальцы, облизнул и их.
– Может быть.
Пересев на соседний стул, Адам окинул Сэма встревоженным взглядом.
– Что случилось, Сэм?
– Не знаю. Дай подумать.
– Думай.
– В молодости, – после долгой паузы сказал Кэйхолл, – я потерял лучшего друга. Парень погиб в автокатастрофе. Было ему тогда двадцать шесть лет. Жил с женой и крошечной дочкой в только что отстроенном домике. Перед парнем открывались прекрасные перспективы. Я пережил его на сорок три года. Мой старший брат умер в пятьдесят шесть. Еще тринадцать лет. Я стар, Адам, я стар и очень устал. Наверное, пришла пора сдаться.
– О чем ты, Сэм?
– А как же преимущества? Ведь закончится и твое немыслимое напряжение. Тебе не нужно будет носиться по судам, строчить бесполезные петиции. Ты не познаешь горького чувства неудачи. Я же, вместо того чтобы молиться о чуде, неспешно приведу свои дела в порядок. Мы станем больше времени проводить вместе и сделаем счастливыми множество людей: Крамеров, Макаллистера, Роксбурга, восемьдесят процентов населения страны, которые готовы аплодировать палачу. Закон восторжествует. Я уйду с достоинством, а не как отчаявшийся, боящийся смерти старик. По мне, это очень заманчиво.
– Что случилось, Сэм? В субботу ты рвался в бой.
– Говорю тебе, я устал. Я прожил долгую жизнь. Допустим, ты спасешь мою шкуру – а дальше? Ведь я в любом случае останусь здесь. Ты вернешься в Чикаго, сделаешь карьеру. Конечно, при желании ты всегда сможешь навестить меня. Но жить-то мне придется на Скамье. Понимаешь?
– Я не дам тебе сложить руки. Еще есть шанс.
– Из нас двоих решения принимаю я. – Сэм поднял локоть, вытер рукавом перепачканные мороженым губы.
– Таким, Сэм, ты мне не нравишься. Я предпочел бы видеть тебя прежним – несдержанным, бешеным, размахивающим кулаками.
– Человек устал, ясно?
– Ты не позволишь убить себя. Будешь драться до конца.
– Но почему?
– Потому что новое убийство – это страшный грех. Мы не имеем права сдаваться.
– И все равно проиграем.
– Может быть. А может, и наоборот. Ты сражаешься уже почти десять лет. Зачем же бросать, когда осталась всего неделя?
– Все кончено, Адам. Это естественный ход событий.
– Пусть так, но мы не можем остановиться. Прошу тебя! Черт побери, у нас даже наметился прогресс – они засуетились!
Кэйхолл снисходительно улыбнулся. Придвинувшись вплотную к деду, Адам притронулся к его локтю.
– Применим новую стратегию. Завтра тебя освидетельствует эксперт.
– Что за эксперт?
– Психоаналитик.
– Псих?
– Псих, из Чикаго.
– С психами я уже общался. Впустую.
– Здесь случай особый. Этот человек будет работать на нас. Он и под присягой покажет, что ты потерял рассудок.
– Полагаешь, когда я сюда попал, с рассудком все было в норме?
– Полагаю. Завтра он осмотрит тебя и быстренько составит акт: осужденный выжил из ума, страдает прогрессирующей шизофренией, болезнью Альцгеймера и бог знает чем еще. Слова он найдет.
– Откуда ты знаешь?
– За это ему платят.
– Кто?
– Фирма “Крейвиц энд Бэйн”, те самые иудо-американцы, которых ты так ненавидишь. Правда, твоя ненависть не мешает им бороться за твою же жизнь. Идея принадлежит Гудмэну.
– Похоже, вы нашли истинного профессионала.
– Во всяком случае, особо Гудмэн не привередничал. Услугами этого эксперта фирма уже пользовалась. Он скажет то, что скажем ему мы. В разговоре держи себя поразвязнее.
– Моя развязность его напугает.
– Поведай ему пару-тройку жутких историй. Побольше скабрезных деталей из жизни сидельцев.
– Без проблем.
– Расскажи, как ты здесь деградируешь, как превращаешься в животное. Не забудь пожаловаться на возраст, ведь старее тебя на Скамье никого нет. Не бойся сгустить краски. Он нарисует душераздирающую картину, и в тот же день я отнесу это полотно в суд.
– Ничего не выгорит.
– Но мы попробуем.
– Верховный суд страны разрешил Техасу казнить официально признанного дебилом заключенного.
– Здесь не Техас, Сэм. Каждое дело имеет собственную специфику. Просто помоги нам, о'кей?
– Нам? Кому “нам”?
– Мне и Гудмэну. Поскольку, по твоим же словам, негативных эмоций он у тебя уже не вызывает, я решил подключить его. Одному мне не справиться, слишком много работы.
Сэм поднялся и, считая шаги, начал расхаживать по библиотеке.
– Утром я направлю петицию в Верховный суд, – сказал Адам, глядя в блокнот. – Слушания устраивать они скорее всего не захотят, но бумагу получат. В апелляционном суде опротестую действия Бенджамина Кейеса. Эксперт придет к тебе завтра, во второй половине дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178