Авторы уверяли Кэйхолла в безусловной поддержке, многие предлагали деньги. Все адресаты проклинали евреев, черномазых и либералов из правительства, кое-кто сетовал на непомерные налоги, жесткий контроль за продажей огнестрельного оружия и государственный долг. Люди набожные обещали прочесть за него в храме молитву.
Сэм давно уже устал читать эти послания. В среднем он получал их по шесть в день.
Положив пакет на прилавок, Кэйхолл дождался, когда охранник снимет наручники, и сквозь узкую прорезь в решетке просунул письма Адаму. Тайни вышел.
– Что это?
– Моя почта. – Сэм опустился на стул, закурил.
– И что же мне с ней делать?
– Прочти. Сожги. Что хочешь. Утром я наводил у себя порядок и решил избавиться от мусора. Если не ошибаюсь, вчера ты побывал в Новом Орлеане. Расскажи.
Адам отодвинул пакет в сторону. Духота в комнате для посетителей стояла неимоверная, даже кондиционер не помогал. Сегодня, в субботу, одет Адам был в джинсы, кроссовки и рубашку из легкого хлопка с коротким рукавом.
– На пятницу апелляционный суд назначил слушания. Я отправился туда, поразил аудиторию своей находчивостью и вернулся в Мемфис. Все.
– Когда объявят решение?
– Скоро.
– Заседал триумвират?
– Да.
– Кто именно?
– Джуди, Робишоу, Макнили. На мгновение Сэм задумался.
– Макнили – старый вояка, он наверняка будет стараться помочь нам. Джуди – консервативная сучка. О, прости, консервативная дама из республиканцев. Сомневаюсь, чтобы она заняла нашу сторону. Робишоу для меня – пустой звук. Откуда он?
– Из южной Луизианы.
– Ага, каджун.
– Тебе виднее. По-моему, высечен из кремня. На него лучше не рассчитывать.
– Значит, соотношение два к одному не в нашу пользу. Ты говорил что-то о своей находчивости, или я ослышался?
– Пока еще мы не проиграли.
В душе Адам удивился: судьи, оказывается, Сэму знакомы. Ну да, ведь он имел с ними дело на протяжении лет.
– Что с протестом по действиям защиты? – спросил Кэйхолл.
– Лежит в окружном суде, ждет очереди.
– Думаю, стоит подготовить еще какую-нибудь бумагу.
– Этим-то я и занят.
– Поторопись. У меня всего одиннадцать дней. В камере на стене висит календарь, я изучаю его не менее трех часов в сутки. Просыпаюсь утром и первым делом ставлю жирный крестик на предыдущей дате. Восьмое августа обведено кружком. Крестики приближаются к нолику. Сделай же что-нибудь.
– Я делаю. Разрабатываю новую тактику.
– Умница.
– По-видимому, существует возможность доказать, что у тебя помутился рассудок.
– Я размышлял об этом.
– Ты стар. В твоем мозгу происходят возрастные изменения. Ты слишком безразличен к собственной судьбе. Тут что-то не так. Ты не отдаешь себе отчета в том, почему оказался на Скамье.
– Я смотрю, мы штудируем одни и те же дела, внучек.
– У Гудмэна есть эксперт, готовый за деньги подписать любое заключение. Можно привезти его сюда на освидетельствование.
– Замечательно. Я растреплю волосы и начну гоняться по камере за бабочками.
– Думаю, умственное расстройство станет весьма основательным доводом.
– Согласен. Действуй. Строчи петиции.
– Непременно.
Несколько минут Сэм задумчиво пыхтел сигаретой. Оба собеседника истекали потом; Адам задыхался. Он мечтал сесть в автомобиль, задраить окна и на полную мощность включить кондиционер.
– Когда ждать тебя в следующий раз?
– В понедельник. Слушай, Сэм, вопрос не очень приятный, но обсудить его нам необходимо. Рано или поздно ты умрешь. Это может случиться восьмого августа, может через пять лет. Судя по количеству выкуриваемых сигарет, долго тебе не протянуть.
– Проблема курения меня не волнует.
– Знаю. Однако твоей семье, то есть Ли и мне, нужно распорядиться насчет похорон. За день такие вещи не делаются.
Пока Сэм пристально рассматривал прутья решетки, Адам записал что-то в лежавшем перед ним блокноте. Кондиционер под потолком натужно свистел, однако толку от него было мало.
– Твою бабушку считали настоящей леди, Адам. Жаль, что ты не знал ее. Она заслуживала лучшего мужа.
– Ли показала мне ее могилу.
– Я причинил жене много страданий, но ни разу не слышал от нее жалоб. Похороните меня рядом с ней. Надеюсь выпросить на том свете прощение.
– Хорошо.
– Где ты возьмешь деньги на участок?
– Найду.
– У меня их нет, Адам, по вполне понятным причинам. Землю я потерял много лет назад вместе с домом.
– А завещание имеется?
– Да. Его я составил сам.
– Покажешь мне на следующей неделе.
– Ты обещал быть здесь в понедельник.
– И буду, Сэм. Принести что-нибудь?
Кэйхолл заколебался, по лицу его скользнула тень смущения.
– Знаешь, чего бы мне на самом деле хотелось? – Он улыбнулся совсем по-детски.
– Чего? Говори же.
– Мальчишкой я больше всего на свете любил эскимо…
– Эскимо?
– Ну да, на палочке, в шоколаде и с ванилью. Интересно, его еще продают?
– Эскимо?
– Да, да. До сих пор помню его вкус. Лучшее в мире мороженое. Представляешь, как здорово было бы съесть его здесь, в этом пекле!..
– Съешь.
– Но только не одну порцию.
– Дюжину. Я помогу тебе с ней справиться.
* * *
Второго визитера Сэм не ждал. У ворот мужчина предъявил охране выданную в Северной Каролине карточку водительских прав и пояснил, что приходится Кэйхоллу братом. Вчера он беседовал с мистером Холлэндом из администрации тюрьмы. Ему было сказано, что посетить Сэма можно в любой день недели, с восьми утра до пяти вечера. Охранник связался с кем-то по телефону.
Минут пять мужчина терпеливо прождал в кабине взятого напрокат автомобиля. Сделав еще два звонка, охранник переписал в журнал цифры номерного знака и распорядился отогнать машину в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178