И видимо, не ела ничего такого, от чего обычно поправляются женщины. Ноги у нее были длинными и стройными, обутыми в кожаные сандалии, что выглядело довольно странно здесь, где люди вообще не носили обуви. Откуда они у нее? И где она взяла эту желтую блузку с короткими рукавами и шорты цвета хаки? О, сколько у него было вопросов!Одежда ее была простой и прилично поношенной. Если она не Рейчел Лейн, то наверняка знает, где Рейчел.Они почти соприкасались коленями.– Рейчел Лейн перестала существовать много лет назад, – сказала она, глядя вдаль, на деревню. – Я сохранила имя Рейчел, но отбросила фамилию Лейн. У вас, должно быть, важное дело, иначе вы сюда бы не приехали. – Она говорила медленно и тихо, тщательно взвешивая каждое слово.– Трой умер. Три недели назад он покончил с собой.Слегка наклонив голову и закрыв глаза, она, похоже, молилась. Длилось это недолго, затем последовала продолжительная пауза.– Вы его знали? – наконец спросила она.– Встречался один раз, несколько лет назад. В нашей фирме много адвокатов, лично с ним я никогда дел не вел. Нет, я его не знал.– Я тоже. Он был моим земным отцом, и я провела много часов, молясь за него, но он всегда оставался для меня чужим.– Когда вы виделись с ним последний раз? – Речь Нейта тоже стала более тихой и медленной. Эта женщина умиротворяюще действовала на него.– Много лет назад, еще до поступления в колледж… Что вы обо мне знаете?– Не много. Вы оставили мало следов.– Тогда как вы меня нашли?– Трой помог. Он пытался вас разыскать, но не смог. Знал лишь, что вы миссионерка ВОМП и живете где-то в этой части мира. Остальное пришлось выяснять мне.– Откуда он это узнал?– У него была куча денег.– И именно поэтому вы здесь?– Да, поэтому я здесь. Нам нужно обсудить дела.– Должно быть, Трой что-то оставил мне по завещанию?– Можно сказать и так.– Я не хочу говорить о делах. Хочу просто поболтать.Знаете, как часто мне приходится слышать английскую речь?– Догадываюсь, что очень редко.– Раз в год я езжу в Корумбу пополнять запас медикаментов. Там я звоню в главный офис и минут десять говорю по-английски. И меня это всегда пугает.– Почему?– Я нервничаю. Трубка дрожит у меня в руке. Я знаю людей, с которыми говорю, но боюсь неправильно употребить какое-нибудь слово. Иногда даже начинаю заикаться. Десять минут в год.– Сейчас у вас все прекрасно получается.– Я очень нервничаю.– Расслабьтесь. Я парень простой.– Но вы нашли меня. Час назад, когда мне сообщили, что здесь американец, я осматривала больного. Побежала в свою каморку и начала молиться. Бог дал мне силы.– Я пришел с миром.– Вы, судя по всему, милый человек.“Знали бы вы все”, – подумал Нейт, а вслух сказал:– Спасибо. Вы… э-э… сказали, что осматривали пациента.– Да.– А я думал, вы миссионерка.– Я и есть миссионерка. Но и врач тоже.Специальностью Нейта были иски к врачам. Но здесь не время и не место обсуждать преступную врачебную халатность.– В моем досье этого нет.– Я сменила фамилию после колледжа, еще до того, как поступила в мединститут и семинарию. Видимо, тогда мои следы и затерялись.– Точно. Зачем вы сменили фамилию?– Это было для меня важно, по крайней мере тогда так казалось. Теперь это уже не имеет значения.С реки потянуло ветерком. Было почти пять. Над лесом собирались темные низкие тучи. Рейчел заметила, как он взглянул на часы.– Мальчики принесут сюда вашу палатку. Это вполне подходящее место, чтобы переночевать.– Спасибо, не сомневаюсь. Нам ведь здесь ничего не будет угрожать, правда?– Правда. Господь защитит вас. Молитесь.В тот момент Нейт был готов молиться кому угодно. Близость реки его особенно пугала. Стоило закрыть глаза, и он видел, как анаконда подползает к палатке.– Вы ведь молитесь Богу, мистер О'Рейли, не так ли?– Пожалуйста, называйте меня просто Нейт. Да, молюсь.– Вы ирландец?– Дворняга. Больше всего во мне немецкой крови. У отца были ирландские предки. Но семейные предания меня никогда не интересовали.– К какой церкви вы принадлежите?– К епископальной. – Католическая, лютеранская, епископальная – какая разница. Нейт не заглядывал в церковь со времен второй женитьбы.Его духовная жизнь вообще была предметом, который он предпочел бы обойти. Он не считал знание теологии своей сильной стороной и не хотел вступать в дискуссию с миссионеркой.– Эти индейцы мирные? – спросил он.– В основном – да. Ипики не воины, но белым людям не доверяют.– А как же вы?– Я с ними уже одиннадцать лет. Меня они приняли.– И сколько времени для этого потребовалось?– Мне повезло: до меня здесь работала супружеская пара миссионеров. Они выучили язык и перевели Евангелие. А я врач. Мне удалось быстро завоевать их доверие, стоило лишь помочь нескольким женщинам при родах.– Вы, кажется, прекрасно говорите по-португальски.– Бегло. Я говорю еще и по-испански, на языке ипиков и мачигуенга.– А это еще кто такие?– Мачигуенга – местное племя, живущее в горах Перу. Я провела с ними шесть лет. Только начала свободно говорить на их языке, как меня отозвали.– Почему?– Партизанская война.Как будто змей, аллигаторов, болезней и наводнений недостаточно, подумал Нейт.– В деревне неподалеку от моей похитили двух миссионеров. Но Господь их спас. Через четыре года их отпустили живыми и невредимыми.– Здесь тоже ведутся партизанские войны?– Нет. Это Бразилия. Здесь люди мирные. Наркокурьеры встречаются, но так далеко в Пантанал никто из них не забирается.– Кстати, интересный вопрос: как далеко мы сейчас от реки Парагвай?– В это время года в восьми часах плавания.– В бразильских часах?Она улыбнулась шутке:– Вы уже поняли, что здесь время течет медленнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135