Она очнулась, когда Мэгги положила ей на глаза полоску мокрой ткани и от ощущения того, что они потеряли много времени. Застонав, Эмил присела, сразу же при этом выяснив, что все еще ничего не видит.
— Тебе нужно было перебросить меня через седло и продолжать ехать, — слабым голосом произнесла она, без особого, впрочем, осуждения.
— Тебе было необходимо отдохнуть, миледи. Я-то надеялась, что с глазами у тебя будет малость получше, да только зря. Они очень сильно распухли, так что даже и щелки не видно.
— Да, наше ночное бегство только ухудшило мое состояние. Я вижу лишь узкую полоску света, да и то с трудом.
Где находится солнце?
— Прямо над головой, миледи. Далеко нам еще?
— Когда доедем до замка, то совсем стемнеет. И это при условии, что мы будем ехать без остановок. Сейчас Рори, наверное, уже знает, что я убежала.
— Может, и знает. Все будет зависеть от того, кто обнаружит твое отсутствие первым, миледи. И посчитает ли нужным докладывать об этом Рори. Лэрд не любит, когда его будят слишком рано, особенно если сообщают дурные новости. Люди могут поостеречься идти к нему с такой вестью.
— Тогда давай молиться, чтобы всякий, кто заметит мое отсутствие, оказался трусом. Нам надо ехать на восток. Помоги мне влезть на лошадь.
— Тебе надо сесть передо мной. Тогда мне будет легче тебя поймать, если тебе сделается дурно.
Попытка вскарабкаться на спину лошади лишила Эмил почти всех сил, но она усилием воли старалась по возможности держаться прямо. Служанка охватила ее руками, чтобы держать поводья и не дать ей упасть в случае обморока. Падение с лошади, несомненно, окончательно бы доконало Эмил.
— Я не пожалела бы состояния своего отца, чтобы выяснить, кто нас предал, — пробормотала она, когда они с Мэгги наконец снова отправились в путь.
— Женщина, — ответила Мэгги. — Я ее видела. И даже слышала, как она рассказывала Рори о том, где вас можно застать врасплох.
— Кто это был? Как ее звали? — Эмил, признаться, давно уже догадывалась, как звали эту женщину, но не хотела давать воли воображению, понимая, что ревность, которую она испытывала к Кэтрин, могла предопределить ее выводы.
— Имени я не знаю, зато могу рассказать, как она выглядела. Очень красивая, и у нее великолепные каштановые волосы. Она еще говорила, что хочет, чтобы тебя, миледи, вытащили из постели Черного Парлана. Для того, стало быть, чтобы она сама могла в нее залезть. Эта женщина гостила в Дахгленне и считала, что, стоит тебе исчезнуть, она сможет занять твое место.
— Кэтрин. Точно, она. Нет сомнения, что эта шлюха сейчас врачует раны Парлана, чтобы потом получить возможность врачевать его сердце.
Кэтрин решила, что за все свои старания по уходу за Парланом она не получила и сотой доли той благодарности, на которую рассчитывала. Ей даже не удалось ни разу остаться с Черным Парланом наедине, поскольку старая Мег постоянно совалась со своими заботами, мешая Кэтрин и заставляя ее едва ли не вопить от раздражения. Единственное, что позволяло ей сдерживаться, была мысль, что Эмил приходится несладко в руках Рори. Она знала, что Рори постарается проучить девицу, если, разумеется, не убьет сгоряча. Представляя себе все это, Кэтрин наконец смогла улыбнуться и снова принялась ухаживать за пребывавшим в дурном расположении духа Парланом.
Дважды он поднимался с постели, но только растравлял рану, потому что всякий раз кровотечение возобновлялось.
Наконец здравый смысл возобладал, а угрозы связать его и напоить возымели действие, и лэрд остался в постели. Лежать и знать, что в это время, возможно, жизнь Эмил в опасности, было для него худшей из мук. И он превратил в ад жизнь всех, кто его окружал, бросался без всякой причины на каждого, кто подворачивался под руку.
— То, что ты рычишь, как дикий зверь, на своих друзей и родных, ничуть не поможет девушке, — проворчала старая Мег, перевязав Парлану рану. Предварительно она потребовала, чтобы Кэтрин вышла из комнаты и оставила их с Парланом наедине.
Тот вздохнул:
— Извини, Мег. Просто стоит мне представить себе, как этот подонок издевается над Эмил, и я начинаю сходить с ума. Она мучается — а я валяюсь тут беспомощный на кровати и ничего не могу для нее сделать.
— Отправь своих людей в набег. Малколм и Лаган умеют воевать и знают толк в маневрах. Ты, кстати, мог бы поработать головой — вместо того чтобы бросаться на людей. Она-то у тебя в порядке.
— Набег должен совершить я сам. Ведь в том случае, если Эмил вернется, больше всех выиграю я.
— Думаю, что такого рода соображения твоих людей волнуют мало. Они всегда готовы обнажить мечи против Ферпосонов — вне зависимости от причины.
— Ты, как всегда, права. Придется мне спрятать гордость в карман и позволить другим сражаться за себя. Позови Лагана. И еще Лейта — если он все еще в моем замке.
Давно уже пора вернуть Эмил.
Отряд выехал из замка и поскакал в сторону владений Фергюсонов несколькими часами позже. Выбрали такое время, чтобы подъехать к цели под покровом темноты. Добровольцев вызвалось множество — отобрали самых лучших.
Лейт скакал между Малколмом и Лаганом, мрачно улыбаясь при мыслях об отце. То-то бы Лахлан удивился, узнав, что его сын принял участие в набеге Макгуинов. Обдумав этот вопрос, Лейт пришел к выводу, что реакция отца его занимает мало. Эмил значила для него куда больше, чем одобрение или неодобрение родителя. Оставалось только молить Бога, чтобы они не опоздали.
Мэгги сидела и печально смотрела на лежавшую перед ней на земле Эмил. Оставалось только удивляться, что им удалось уехать так далеко. Еще некоторое время после того, как Эмил потеряла сознание, Мэгги упорно продолжала двигаться вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124