Подхватив Эмил под мышки, он подтянул ее наверх и положил поверх себя. Еще мгновение — и она поняла, что сама вполне готова принять его внутрь. Возбуждение Парлана и саму ее несказанно возбудило.
Сладостная дрожь упоения стала сотрясать тело женщины почти сразу же после того, как он возложил ее на себя и проник в ее горячее влажное лоно. Толчки ее бедер совпадали с усилиями его собственной плоти разрешиться от напряжения и вырваться на волю, щедро пролившись любовными соками.
Когда она в изнеможении приникла к любовнику, он с силой притянул ее к себе. Еще долго они наслаждались друг другом, отчего наконец обессилели.
Хотя по прошествии некоторого времени объятия Парлана слегка ослабели, он по-прежнему продолжал прижимать ее трепетавшее тело к себе. В жизни ему не приходилось испытывать большего наслаждения. Даже тот способ, каким ей удалось довести его едва ли не до потери чувств, открылся ему словно бы вновь. Каждая ночь, которую они проводили вместе — не обязательно при этом занимаясь любовью, — убеждала Парлана, что с его стороны было бы глупостью отпустить эту женщину.
Счастье, которое он испытывал, находясь рядом с ней, не рассеивалось. Скуке, какую он обычно чувствовал, общаясь с другими женщинами, здесь явно не было места. Даже в тех редких случаях, когда Эмил приводила его в ярость, он и помыслить себе не мог, чтобы избавиться от нее. Некоторые черты ее характера, непереносимые им в других особах женского пола, у нее, наоборот, проявлялись как-то по-другому и развлекали его чрезвычайно. Наступало время, когда — по его разумению — следовало прекращать игру с выкупом и пора было на что-то решаться.
Парлан не был человеком с романтическим складом характера, и любовь не входила в его расчеты. Теперь же — как это ни удивительно — он хотел, чтобы Эмил его любила.
Она нравилась ему, и он ей безоговорочно доверял. Парлан ни секунды не сомневался, что с ней, с Эмил, был бы счастлив и даже гордился бы ею. Он хотел от нее детей и был бы не против проводить время с ними рядом, наблюдая, как они растут. Чтобы потом, в свою очередь, наблюдать за тем, как они обзаводятся собственными семьями. И это — по его мысли — было самым главным.
— Эмил, — произнес он, сам удивляясь своему нежному голосу, — скажи, что тебе во мне нравится?
— Это при том условии, что ты мне вообще нравишься? — поддразнивая, спросила она.
— Да, при этом самом условии. Что в моей внешности тебя привлекает более всего? — Хотя в глубине души Парлан на чем свет стоит проклинал себя за глупость, тем не менее ответа Эмил он ждал с замиранием сердца.
— Хм… — Она нахмурилась и обвела Парлана взглядом, пытаясь не столько найти ответ, сколько скрыть свои подлинные чувства.
— К примеру, твои глаза. Я раньше и представить себе не могла, что у черного цвета может быть такое количество оттенков — в зависимости от чувств, которые ты испытываешь. За исключением, конечно, тех случаев, когда твой взгляд делается тусклым и прочитать в нем ничего нельзя.
— Что ж, Эмил, благодарю, — сказал Парлан. В глубине души он чувствовал себя польщенным. — А еще что?
— Ждешь комплиментов, не так ли? Еще — твои руки.
Я люблю твои руки. — Она взяла его ладонь и поцеловала ее. — Они сильные, загрубевшие от рукоятки меча, но при этом могут быть очень нежными. Этими руками ты мог бы раздавить меня, но ни разу не попытался этого сделать. — Тут она внимательно вгляделась в Парлана, который, хотя и был доволен тем, что она говорила, хранил на лице выражение легкого недоумения. — Интересно, а ты о чем думал?
Что я, по-твоему, должна была в тебе оценить?
— Мое мужское достоинство, — ответил он и слегка скривился — его слова прозвучали грубовато.
— Но почему же? Это место есть у каждого мужчины.
Как говорит Лейт, не размеры жеребца превращают его в хорошую скаковую лошадь, но резвость и способ езды. Как известно, крупная лошадь не всегда хороша под седлом. — Неожиданно для Парлана она улыбнулась. — Если ты станешь чаще улыбаться, женщины станут чаще смотреть на твое лицо, а не только заглядывать тебе в штаны!
Рассмеявшись, он перекатился на кровати таким образом, что она оказалась под ним.
— Хочешь сказать, что мужское достоинство ничего для тебя не значит?
— Ничего подобного я не говорила. Наоборот, без этого нашим встречам наверняка недоставало бы радости. — Она засмеялась вместе с ним и опустила руку вниз, чтобы убедиться, что он снова ее жаждет. — Хотя должна заметить, что из-за твоего аппетита твой «дружок» со временем просто-напросто сотрется и станет маленьким.
— Ничего не поделаешь, придется рискнуть еще раз, ведьмочка, — прорычал он, прижимаясь ртом к ее груди. — Да, чуть не забыл, я решил поднять сумму твоего выкупа.
— Если ты прибавишь хотя бы пенни, отец будет не в состоянии его заплатить и не сможет забрать меня домой, — со значением произнесла девушка охрипшим от волнения голосом.
— Именно. — Он медленно вобрал в рот ее сосок и порадовался, услышав, как она застонала от наслаждения.
Когда новый порыв страсти исчерпал себя, он положил голову ей на грудь и тихо лег рядом. Эмил еще некоторое время гладила его по широкой спине, после чего тоже успокоилась, укрыв лицо в его густых черных волосах. Она уже почти позабыла то время, когда они еще не спали вместе.
Впрочем, вспоминать прошлое ей не хотелось.
Она думала о настоящем, о том, что принесло ей и счастье и печаль. В том, чтобы любить человека, заключалось самое большое счастье, какое она только знала до сего дня.
Их интимные отношения с Парланом были безукоризненными, она прекрасно понимала это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124