Наверное, внутри были уложены вещи, прикрытые сверху специальной тканью. По бокам висели черные кожаные ремни. Маркус и Уильям рассматривали эту странную скорлупу, не зная, что с ней делать. Новые побои. Англичане прикрепили скорлупу к своим спинам, словно это были рюкзаки. Удары прекратились.
Тектоны снова заинтересовались Ричардом. Парочка подземных жителей рассматривала его поврежденное колено, как конюхи изучают ногу лошади.
– Встань на ноги, Ричард, встань на ноги! – закричал Маркус, не убирая рук с затылка.
– Не могу! – стонал тот. – У меня сломано колено.
– Ты можешь идти! Ты должен! – настаивал Маркус.
Уильям понял, в чем дело, и присоединился к Гарвею:
– Давай, Ричард! Взваливай скорлупу на спину и шагай!
Один из тектонов достал нож с широким и коротким лезвием. Ричард увидел это.
– Мне уже лучше! – закричал он. – Вы слышите? Я здоров как никогда!
Что такое Конго? Конго – это не просто место. Конго – это противоположная сторона вселенной. Понял ли это перед смертью Ричард Кравер? Тектон вонзил нож ему в затылок.
Вероятно, лезвие затронуло какой-то нерв, потому что ноги и руки Ричарда неестественно вытянулись и напряглись, словно по ним пробежал электрический ток. Его тело сотрясалось в конвульсиях, но он не умирал. Никак не мог умереть. Тектон пытался добить его неловкими ударами. Второй тектон осуждал неопытность палача. Ричард корчился в страшных судорогах, его крупное тело содрогалось, глаза закатились. Понадобилось еще два удара. И еще три.
Потом оставшиеся в живых англичане получили новые пинки. Не оставалось ни малейшего сомнения: тектоны уводили их внутрь шахты. Маркус и Уильям спустились вниз по лестнице, а тектоны – по веревкам, которые свисали с краев «муравейника». Когда все оказались в подземном зале, два тектона залезли в один из туннелей головой вперед. Другие положили скорлупу, которую нес Маркус, в тот же ход. Используя решительные жесты и гримасы, они объяснили, что от него требовалось: залезть в туннель и продвигаться вглубь, толкая перед собой скорлупу. Маркус отказывался в это верить. Он начал сопротивляться. Им никогда не удастся загнать его в эту щель, никогда. Гарвей почувствовал на своем теле руки: одни прижимали его локти к туловищу, другие нажимали на затылок, стараясь наклонить голову. Маркус сражался, как сумасшедший, на которого надели смирительную рубашку. Дубинка больно ударила его по губам. Он выплюнул осколки зубов с кровью прямо в лицо врагам. Его не заставят туда влезть! Пока он упирался, появилась она, Амгам.
Тектоны встретили ее немым ропотом. На ней все еще были белая рубашка и брюки Уильяма. Она подошла к Гарвею. Тектоны перестали избивать его и взирали на эту сцену с притворным равнодушием. Маркус понял, что соплеменники принимали ее без особого энтузиазма. Она была одной из них, и в то же время полностью от них отличалась. Он заметил также, что высокий и стройный офицер уделял девушке знаки внимания: вежливо остановил ее жестом и стал задавать вопросы, словно знал ее много лет. Его голос звучал мягко, а ответы Амгам были резкими. Маркусу никогда не могло бы прийти в голову, что мужчина-тектон может разговаривать так нежно. Рука офицера преграждала ей путь и не давала приблизиться к Гарвею. Маркус почувствовал, как сжалось его сердце: даже в этот отчаянный миг он успел понять, что офицер и Амгам были идеальной парой. Уильям опускал голову все ниже и ниже. Перед ним стояла женщина, которая была его пленницей много ночей подряд. Одного ее слова было бы достаточно, чтобы тектоны четвертовали его, предав медленной и мучительной смерти. Но она даже не взглянула на него. Все ее внимание посвящалось сейчас Маркусу.
Амгам погладила его по щеке, и Гарвей почувствовал тепло ее горячего прикосновения. Следуя пожеланию Маркуса Гарвея, я не буду воспроизводить здесь смысл тех слов, которые она ему сказала и которые он прекрасно понял. (Каким бы это ни выглядело смешным сейчас, шестьдесят лет спустя, и, несмотря на все, что произошло за эти годы, я по-прежнему с уважением отношусь к его просьбе.) Амгам поцеловала его в губы. И этот поцелуй в присутствии остальных был не просто поцелуем. Мне кажется, что этот жест был диаметрально противоположен движению руки, которая с готовностью брала динамитные шашки.
Тектоны разлучили их. Маркус возобновил свое сопротивление, потому что не знал, что сражается с настоящими мастерами укрощения строптивых рабов. В руках у них были черные гибкие дубинки. Его стали бить по почкам, доставляя страшную боль. Маркус стонал и издавал резкие крики, похожие на скрежет несмазанных дверных петель. Он никогда не войдет в туннель!
Он вошел туда. И еще как вошел!

19

С тех пор как я попал в действующую армию, у меня была только одна цель: держаться как можно дальше от врага.
Мое поведение подчинялось чрезвычайно простой логике: если уж немцы смогли сбросить трехсоткилограммовую бомбу прямо в столовую пансиона, страшно подумать, что они сделали бы со мной, окажись я поблизости от них. К несчастью, мои намерения не совпадали с теми планами, которые строила мне судьба.
Весьма вероятно, что сейчас кто-нибудь из читателей спросит: неужели он и вправду собирается прервать свой рассказ в тот самый момент, когда Маркусу грозит смертельная опасность, и развлекать нас историями из своей жизни?
Да, именно это я и намерен сделать. Почему? Просто потому, что мне охота поступить так.
Перечитав страницы, написанные до этого момента, я заметил, что в книге недостаточно четко просматривается одна линия. Совершенно ясно, почему так получилось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138