Но Олег, есть же небольшие преимущества того, что ты верховный вампир, своим внутренним чутьем чуял – ближайшую сотню-другую километров ничего подобного им не встретится, а потому, как истинный русский человек, наслаждался быстрой ездой.
– Толян, – вдруг, ни с того, ни с сего, попросил Олег, – закрой окна.
– Нафига? – не понял шкаф.
– Так надо, и выключи заодно кондиционер, – объяснил Олег, и на столь разумный аргумент Толяну не оставалось ничего, кроме как послушаться.
Ну а потом начались давно обещанные Всемиром мороки. Причем индивидуальные.
Любослав видел пса. Огромного, снежно-белого пса, с пушистой шерстью и громадными клыками. Того самого, которого Любослав, тогда еще не волхв, а маленький мальчик, принес с улицы домой, совсем еще щенком, а мать заставила выбросить его на улицу. Самое горькое воспоминание в жизни Любослава, загубленная им душа, грех, которого Жаровник до сих пор не мог себе простить. И теперь пес вырос, стал размером с доброго теленка, и пришел за ним, за Любославом, пришел изъять его душу, и выбросить, свершив тем самым справедливую месть. Пес, уже размером не с теленка, а с огромного буйвола, смотрел в тонированные окна внедорожника, со всех сторон сразу, смотрел прямо на Любослава, глаза в глаза, скалил свою огромную пасть. Любослав знал, что пес знал, что Любослав знал, что пес знал, и так далее, что Любослава покинули боги – потому не боялся их гнева и мести, готовясь проглотить волхва. Единственное, что его останавливало – стекла богатырского железного коня. Жаровник верил, что странного коня, прибежавшего из другого мира на колесах, пьющего только брагу и хмель, не одолеть никакому врагу, и только эта вера и удерживала пса снаружи, не давала ему ворваться внутрь и начать рвать жреца на кусочки!
– Разорвяши! – ревел пес. – Рызгрыжи, съеши, проглатиши! Не сбежиши! Не сбежиши! – завывал пес, размером с целую гору. – Отомстиши! Любослава грызяши-кусаши, рвяши-еши-глатиши! Не сбежиши! Не сбежиши! – выл снежно-белый пес.
Огромный пес, одна лапа которого выше любой горы, рвался к Любославу. Волхв знал, что стоит только псу добраться до него – и он погибнет, но пока железный конь держался, не пуская страшного зверя внутрь.
Всемир видел воинов. Просто воинов, ничем не примечательных, если не считать того, что они все были мертвые, и не просто мертвые, а убитые его, Всемира, рукой. За время всех тех походов, что совершил он сначала в княжеской дружине, а потом и сам по себе. Тут были разбойники, за которыми Всемир охотился в лесах Китежградского княжества, пираты, пировавшие на китежградских реках, мятежники, восставшие против власти китежградского князя. Злодеи, воры, насильники и убийцы, они все вернулись за ним, Всемиром. Их были десятки, сотни, тысячи, тьма тьмущая воинов, в ржавых окровавленных доспехах, она были повсюду, они смотрели на Всемира, глаза в глаза, они пришли за его душой.
– Ты такой же, как и мы! – твердили они. – Да, мы грабили, но лишь для того, чтоб прокормить наши семьи! У нас тоже были дети, они тоже хотели кушать! Да, мы насиловали, но не мы были в этом виноваты, а наши матери, от которых мы в детстве не получили тепла и любви! Да, мы убивали, но если бы мы не убивали, убили бы нас! Мы были ни в чем не виноваты, и ты не имел права за нас решать, жить нам, или умирать! У нас остались жены и дети. Когда мы не смогли заниматься разбоем – наши жены продали себя, наши дети просили подаяние! В этом виноват лишь ты, ты, Всемир, и мы пришли за тобой! Ты не уйдешь от нас, твой час пробил, выйди, Всемир, из своего железного коня, и иди с нами! Ты не сможешь убежать. Мы тебя найдем, найдем, где бы ты не спрятался – иди к нам сейчас, иди, если у тебя еще осталось хоть немного совести! Умри вместе с нами, умри как мы, умри после нас! Всемир, ты всегда говорил себе, что ты – лишь княжеский воин, но ты понимал, ты всегда понимал, что не тебе дано было решать, кому жить, а кому умереть! Ты решал это за других, и теперь настал наш черед решить за тебя – Всемир, ты должен умереть! Умри, Всемир! Выйди из машины, Всемир, уйди с нами в царство мертвых! Всемир, ты воин, ты не трус – не бойся пойти с нами, потому что это твоя судьба, ты все равно не сможешь ее избежать!
Но Древощит не шел. Богатырь лишь крепче вцепился в меч, родной меч, который некогда был пожалован ему, тогда юнцу младому, у которого еще усы не пробились, рукой старого князя. Он понимал, что мертвые воины правы, тысячу раз правы, но знал он и то, что пока он сам не выйдет им на встречу, они будут бессильны. Одолеть защиту зачарованного коня мертвые не могли, и их страшные, но справедливые, слова оставались лишь словами.
– Я заплачу, – бормотал Всемир, – я за все заплачу! Я клянусь, что заплачу за все то зло, что я, не ведая того, причинил! Но не сейчас! Сейчас я не могу, я должен помочь моим друзьям одолеть страшного Черного Мага, закрыть врата демонам, что он готовится впустить в мой мир! Я не могу к вам прийти, я не трус, но не могу… Вы же не можете меня достать, зачарованный конь не пропустит вас! Но я за все заплачу…
Мертвые воры, насильники и убийцы тянули свои распухшие руки в сторону богатыря, но не могли его достать.
Толян с Коляном тоже видели.
– Слышь, корешь, это че, Лысый? – удивился Колян.
– Какого …! Лысый, … мать! А это, …, Бык! Гля, сам Дедок пожаловал!
– И Крыш, и Крыш Заика!
– И Крыш, … мать! – подтвердил Толян.
– Слышь, Толян, они все дохлые!
– Ты че, Колян, я тебе что, слепой? Вижу, что дохлые – сам Дедку дырок наделал! Полезли, полезли, гады! Не лежалось в могиле! Ну ничего, … мать, я вас ща быстро успокою! будете знать, … …, как из могил вылезать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100